Об актёрах другой расы - и не только

Позволю себе высказаться насчёт острой сейчас темы о том, что при экранизации меняют расу каноничных персонажей и стараются добавить больше феминизма. Меня это тоже касается: если бы расовая принадлежность персонажей книг была так же очевидна, как актёров в фильмах, то меня, скорее всего, упрекнули бы в расизме - шутка ли, все народности, существующие в моём вымышленном мире, относятся к европеоидной расе. Это нигде напрямую не сказано, но я не стану лицемерно утверждать, что я не включил в мир другие расы, так же как Профессор не упомянул про брюки Арагорна - потому, что их наличие казалось ему очевидным. Совсем наоборот, я этого не сделал по той же причине, по которой этого не делают другие - потому что на момент создания этой вселенной никакие другие расы для меня не существовали, и мне совершенно не казалось нужным или важным, чтобы они были. Они не попадали в поле моего зрения и в поле моих интересов точно так же, как и многое другое.

Например, в этот период моей жизни я считал, что женские персонажи априори менее интересны, чем мужские. При создании истории уделить женщинам 5-7% текста, и при этом интересоваться ими не ради них самих, а ради той роли, которую они будут играть по отношению к персонажам-мужчинам, совершенно не казалось мне странным или нелогичным. В моих ранних черновиках, которые, по счастью, не были опубликованы, встречается масса сексистских замечаний и совершенно неоправданное заострение внимания на внешности героев-женщин. Вместо тех чёрт внешности и поведения, которые бы раскрывали их характер, я почему-то описывал их губы, шею, грудь, глаза - короче, я смотрел на них тем взглядом, которым меня научила смотреть старая литература, для которой в женщине важнее всего было то, какое эстетическое или эротическое удовольствие ее вид доставляет наблюдателю-мужчине. Я делал то же самое, что и все остальные авторы - искусственно оглуплял героев-женщин, делал их более слабыми, зависимыми, легкомысленными, инфантильными, чем реальные женщины и девушки, которых я знал. Поскольку, как бы странно это ни звучало, в том, как я видел мир, гораздо большую роль играло то, что я читал или видел в кино, чем то, что я заметил бы вокруг себя, если бы вздумал присмотреться к окружающей меня реальности внимательно и непредвзято. Но мне не приходило в голову присматриваться, потому что поколения талантливых людей - писателей, философов, актёров - год за годом объясняли мне, как следует смотреть на мир и на других людей. Они годами повторяли мне одни и те же мысли - то громко и пафосно, то тихим, убаюкивающим шепотом, они играли на самых высоких и прекрасных чувствах - и тут же, без перерывов, разражались злобным, непристойным хохотом над теми, кто не соответствовал их вкусам.

Я бы хотел сказать, что в моих черновых набросках не было ЛГБТ, но это было бы неправдой. Был там один персонаж - изнеженный, надушенный, манерный и впридачу педофил, любивший двенадцатилетних мальчиков. А ведь на тот момент у меня даже не было ни одного знакомого гея. Я просто, как прилежный ученик, описал образ, который меня приучили представлять при слове "гей". С тех пор я познакомился с огромным количеством геев - университетских преподавателей, военнослужащих, журналистов, студентов... И, когда много лет спустя я открыл и перечитал свой старый черновик, мое единственное чувство было - "Боже, неужели я действительно мог жить с такой помойкой в голове?..". Несколько раз, натыкаясь в своих документах на этот набросок, я испытывал порыв удалить этот текст и сделать вид, что его никогда не существовало, но я его храню - ради того, чтобы не забывать о том, чем, собственно, опасны предрассудки.

И поэтому я вот что хочу сказать на эту злободневную и хайповую тему - мне претит, когда какой-нибудь писатель спешит выразить свою приверженность каким-то прогрессивным взглядам и доказывает, что на самом деле его главный герой всегда был темнокожим, просто он об этом не упомянул, поскольку это казалось ему таким же очевидным фактом, как и то, что Арагорн не мог сидеть в трактире без штанов. Подобный человек всегда будет выглядеть прежде всего лицемером, потом трусом, а в конечном счёте просто клоуном. Достойные идеи не нуждаются в том, чтобы защищать их с помощью лживых уверток или демагогии.

Не стану говорить за всю Одессу, она, как известно, очень велика, но в подавляющем большинстве случаев честнее было бы сказать - да, в моей воображаемой вселенной очень мало женщин, нет героев другой расы и ЛГБТ-людей, потому что я вырос в расистском, сексистском, гомофобном мире, и моя фантазия определяется этой культурой, и, если даже на сознательном уровне я отказался от многих из этих предрассудков, мое подсознание - которое является источником любого творчества - гораздо более инертно. И если я приветствую идею того, чтобы на роль какого-то героя взяли человека другой расы или чтобы при экранизации по-другому расставили какие-то акценты, то не потому, что "я так и задумал с самого начала", а именно потому, что я бы не хотел, чтобы следующие поколения людей были бы пленниками тех же предрассудков, под влиянием которых было сформировано мое мышление.

Но это - если я приветствую такой подход. А если не приветствую? Если идея, что какой-то персонаж будет изображен совсем не так, как я его представлял, вызывает у меня протест и когнитивный диссонанс? Увы, если я честен сам с собой, я должен буду согласиться с тем, что в основе этого внутреннего диссонанса лежит вовсе не безобидное "я хотел видеть персонажа в точности таким, как в книге", а довольно гнусный предрассудок. Чтобы убедиться в этом, достаточно честно проанализировать свои чувства - если бы на роль героя, который в тексте описан, как сероглазый худощавый блондин, взяли бы атлетически сложенного кареглазого шатена, это вызвало бы то же чувство, как актер другой расы? А почему, собственно, нет, если в обоих случаях внешность актера не подходит к авторскому описанию?.. Нет, честность требует признать, что это самый банальный, ничего особенного из себя не представляющий расизм.

Имея дело "со своей грудною клеткой, и с тем, что всякой косности косней", любой писатель должен показать пример свободы совести, а это куда тяжелее, чем обычно кажется, поскольку рядом со словом "свобода" здесь стоит слово "совесть", а совесть - отнюдь не адвокат. Признать, что мы - всего лишь люди, что мы подвержены предрассудкам, и что за красивой рационализацией, которую мы всегда можем отыскать для своих чувств, нередко кроются довольно неприглядные эмоции и побуждения - это стыдно, неприятно и почти всегда  опасно, потому что люди не хотят вникать в такие сложности, а хотят только одного - сунуть тебя в коробку "Свой" или "Чужой". Признаться в собственном расизме, или гомофобии, или сексизме - это само по себе не плохо и не хорошо. Нередко это - просто признак величайшего бесстыдства ("да, я антисемит, и горжусь этим!"). Но иногда это - первый шаг к более зрелому и более здоровому мышлению.