В чём сила, брат писатель?

Она позвонила в колокольчик, и на пороге кабинета возник ее личный секретарь Анеф, носящий также чин командора Ордена мефреситов.

— Я желаю видеть принца Ариостро.

Анеф поклонился и доложил:

— Принц Ариостро ожидает в приемной, Ваше Величество.

— Ожидает? — удивилась императрица.

— Точно так, моя госпожа. Он сам вызвался предстать перед вашими очами, когда вы того пожелаете.

— Ну что ж, пусть заходит.

— Этот мальчишка имеет наглость вести свою игру, находясь в полной нашей власти, — пробурчал Ронтакис.

— Мне нравятся такие мальчишки, князь, — сказала Мефрес. — Ариостро умен, а играть с умными людьми куда приятнее, чем с дураками.

Вошел принц Ариостро. Это был невысокий юноша с задумчивым овальным лицом и внимательными карими глазами. Лицо, впрочем, покрывала бледность, а глаза казались больными из-за бессонных ночей, которые Ариостро провел, оплакивая участь отца, старшего брата и родной державы. Одежду принца составлял не аргосский кафтан из бархата, а стигийская шерстяная туника.

Вступив в кабинет, Ариостро остановился и отвесил глубокий реверанс стигийской императрице, а также чуть поклонился вице-королю Аргоса Ронтакису. Императрица и ее верный иерарх обратили внимание на то, что юноша старается держаться с достоинством, сохраняя выдержку, столь непростую в его положении.

— Анеф сказал, вы ждали в моей приемной, принц. Чего? — спросила она по-аргосски; равно как и на шести других современных языках, на аргосском Мефрес изъяснялась чисто, без всякого акцента. И Ронтакис, и Анеф также владели аргосским.

— Я хотел бы выразить признательность Вашему Святейшему Величеству за облегчение условий содержания моего брата Кассио и меня, — ответил Ариостро.

На следующий после убийства короля Мило день обоих принцев перевели из трюмовых казематов огромного корабля в отдельные палаты, где к ним были приставлены стража и слуги.

Мефрес сделала Ариостро знак подойти поближе и, когда он приблизился, заглянула в его печальные глаза.

— Лукавите, принц. Вы ненавидите меня, и одни лишь боги ведают, сколь велика ненависть ваша, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнесла она.

— Нисколько, Ваше Величество. Нет ненависти в моем сердце. Как могу я ненавидеть вас? Да, вы сломали мой мир. Вы убили моего отца, из-за вас помешались рассудком мой старший брат и его жена, вы убили моего племянника Фабио и принесли бездны страданий многим-многим подданным Аргоса, и мне, в числе их... Но могу ли я ненавидеть вас? Нет, не могу. Вы — кара Митры за наши грехи, и только.

— Ваш отец говорил мне то же самое.

— Мой отец был мудрым человеком...

— Это мы с ним обсуждали тоже. Ваш отец не был мудрым правителем. Он позволил мне завладеть своим королевством.

— А могло ли случиться иначе? Мы были обречены с того самого мгновения, когда вы обратили на нас свой взор. Вы — кара Митры за наши грехи, и только, — с грустью повторил Ариостро.

— Разве у вас не возникает желания убить меня?

Юный принц понурил голову, не в силах выдержать пронзительного взгляда этих сияющих чернотой глаз.

— Я не могу убить вас, Ваше Величество, даже если бы хотел. Убить можно человека. Но вы — не человек. Вы — проклятие моего любимого Аргоса.

Мефрес одобрительно кивнула и опустилась в свое кресло. Ронтакис остался стоять чуть в стороне, а Анеф застыл у двери.

— Вы нравитесь мне, юноша, — сказала она, поигрывая золотым изогнутым жезлом, символом ее власти. — Я дарую вам свободу.

Ариостро вздрогнул и поднял глаза. В них отражалось непонимание и недоверие.

— Да, в самом деле, почему бы вам не вернуться во Флори? — проговорила императрица. — Клянусь Сетом, я отпускаю вас. Вы слышите, князь? Принц Ариостро волен покинуть фрегат в любое время, когда захочет, и никто не смеет чинить ему препятствий.

— Ваше Величество, ни в коем случае нельзя отпускать принца, — обеспокоенно заметил Ронтакис. — Заполучив его, повстанцы обретут символ своей борьбы. Присутствие члена королевской семьи во Флори поднимет их боевой дух. Кроме того...

— Напрасно трудитесь, господин вице-король, — покачал головой Ариостро. — Я не поеду во Флори.

— Тогда куда же? Вы будете искать защиты у Роберта Аквилонского?

— Не требуйте от принца раскрытия его планов, — улыбнулась Мефрес. — Наше дело — предоставить ему свободу, а он пусть сам решает, куда ему отправиться: в Аквилонию, Офир или, может быть, в Кхитай. До Кхитая мне не дотянуться.

Ариостро поклонился ей и сказал:

— Я уже решил. Я остаюсь пленником Стигии.

— Но почему, принц? Я дарую вам свободу! Вы мне не верите?

— Я вам верю, Ваше Величество. И все же я остаюсь. Чтобы учиться. У вас я научусь тому, чему не научили меня отец и святые жрецы Митры.

— Зачем вам это? — спросила Мефрес, удивленная его словами.

— Чтобы выжил Аргос, — прошептал юный принц. — Кто, как не я — последняя надежда моей несчастной страны? Мне надлежит быть сильным, чтобы возродить ее, когда закончится срок проклятия. А чтобы стать сильным, нужно учиться...

Императрица и князь переглянулись. В сияющих темных очах Ронтакис прочел восхищение умом и мужеством аргосского принца. Это было тем более странно, что обычно Камия не признавала варваров за людей.

— Разве вы не хотите поддержать защитников Флори своим присутствием? Вам известно, наверное, что я намерена взять этот форпост штурмом.

Ариостро отрицательно покачал головой.

— Если я появлюсь во Флори, это Аргосу не поможет, а лишь вызовет междоусобицу. Герцог Бенедетто не выносит меня. Сейчас он хозяин города. Я не хочу вносить раскол между ним и адмиралом Парнези.

— Вы полагаете, Бенедетто и Парнези удастся отбить нашу атаку? — спросил Ронтакис.

— Полагаю, не удастся, — в тон ему ответил Ариостро.

— Отчего же? Силы повстанцев более чем в пятнадцать раз превосходят армию Ее Святейшего Величества.

— Я так не считаю. Ее Величество не стала бы атаковать Флори, не будучи уверена в своей безусловной победе...

Мефрес рассмеялась, и смеялась долго, от души. Отсмеявшись, она заметила:

— Жаль, вас не слышат мои полководцы, Ихмет и Псамитек. Они менее уверены в своей победе, чем вы — в моей.

— Вы одержите великую победу над моими соотечественниками, в этом нет ни малейших сомнений, — с горечью проговорил Ариостро. — Я хотел бы помочь им, но сие не в моих силах. Поэтому мне следует учиться. Я прошу Ваше Величество придать мне педагогов, учителей стигийского языка, и прочих...

— Вы предлагаете мне собственными руками пестовать врага?

— Мне не хватит жизни, чтобы стать вашим врагом, великая императрица Стигии. Я не буду вашим врагом. Вы видите: во мне нет к вам ненависти — есть только преклонение перед вашим гением и любовь к моему Аргосу.

— Проводи принца, Анеф, — сказала Мефрес, — и позаботься об удовлетворении его желаний. Отныне принц Ариостро — не пленник, а почетный гость Стигии.

— Воля моей императрицы будет исполнена, — поклонился командор.

Когда принц и секретарь ушли, Ронтакис заявил императрице:

— Я не доверяю этому мальчишке. Он задумал какую-то хитрость против нас.

— Мне так не показалось. Ариостро был искренен.

Иерарх, не скрывая досаду, проговорил:

— Молокосос втирается к вам в доверие, моя госпожа. Он почуял, чем вас можно взять. Нам следует соблюдать осторожность. Такие маленькие детки редко кусаются, но если уж укусят, то наверняка!

— Я достаточно уверена в себе, чтобы не бояться шестнадцатилетнего принца раздавленного королевства, — хмыкнула Мефрес.

— И все же я велю Анефу и другим мефреситам внимательно следить за ним. Не исключено, аргосский щенок попытается выпустить из темницы пуантенского графа Троцеро.

Императрица одарила старого соратника насмешливым взглядом.

— Вас ждет жестокое разочарование, мой осмотрительный иерарх. Ариостро не настолько глуп. Молите Сета, чтобы Он позволил вам дожить до того момента, когда лисенок превратится в зверя и рискнет укусить нас по-настоящему!