Русский металл

Metallica, Pantera и Э.С.Т в Тушино 91-го года. «Плиты» «Акцепта» и «Креатора» от фарцы. «Ария» против «Айрон Мейден» и Паук с «Коррозией металла», голыми тетками с черными треугольниками и Толик Крупнов, изобретавший велосипед. Гаина и «Круиз», «Черный Кофе», «Железный поток» и новые коллективы, решившие рубить металл в девяностых. 

            Фестиваль «Металлопластика», проводившийся на Урале в конце восьмидесятых, как зеркало того времени и отношения к металлической музыки. Группа «Клиника» и их ПТУ-метал-рок, как яркая иллюстрация всего творившегося. Вторая половина последнего десятилетия СССР прошла не только под «Белые розы», народ слушал тяжелый рок, порой не разбираясь в стилях, таскал странную одежду и хотел еще. За бугром «Нирвана» писала золотые альбомы, а у нас еще экспериментировали с трэшаком. 

            «Монстры рока по руинам Империи Зла» прокатились по пост-«совку» в самом начале лихого времени. «Сепультура», тогда отжигавшая не по-детски, но пока еще только готовившаяся штурмовать металлический Олимп, в компании «Черного Обелиска», задала жару. Через пять лет Крупнов, записавший все свои три классических альбома, «Стену», «Еще один день» и последний, неожиданно создаст «Я остаюсь…». Песню, что без базара говорит о разочаровании человека, вот-вот только катавшегося по стране в туре «…руин Империи Зла». 

            Спад интереса произошел быстро. Вот только народ ломился на концерты русских Пристов, Металлики и остальных и… бах, никто особо никому не нужен. Девяностые оставили привязанности, но убрали сильный интерес. Модным становился блатняк, попса из моды никогда не выходила, а русский метал, как русский рок, начал все глубже уходить на дно. 

            Страну потихоньку наводняли пиратские записи западных команд, от легенд до только-только появившихся. Саунд, энергия и профессионализм сделали свое дело, вколотив в крышку гроба русского металла немало гвоздей. Даже обычные тряпки, футболки, банданы и пока еще редкие рюкзаки-торбы, продающиеся от Горбушки до окраин Владика, пестрели цветастыми лого западных групп. 

            Журналы, запускавшиеся с первых «свободных» дней, прогорали как могли, оставляя лишь память о «Zarraze» с «Роккором», сократившись к концу девяностых до «Дарк Сити» и белорусского «М», оставшегося после закрытия «Легиона». Сейчас, найденные порой на развалах и открытые на любой странице, они веселят своим пафосом и неуемной крутостью интервью. Но металл, вернее, мЕтал, все же жил. 

            Развеселая банда КТР, Корпорация Тяжелого Рока, организованная неугомонным Сергеем Пауком Троицким, чесала по стране и окрестностям всю первую пятилетку. Подход был кондовый, шоу включало в себя настоящий трэшак, где под трэшаком имелся в виду мусор. Кресты, гробы, Черный Карлик, делавший адские занюхи девкам на подтанцовке, весело размахивающим руками, ногами и сиськами. Звездой голых жоп «классического» состава, Паука, Борова, Ящера и Костыля, была Пышка, крепкая русская деваха не менее классических кустодиевско-купеческих габаритов. Водка и веселуха, тексты черт пойми о чем, с лютейшей дичью в виде могильных страшилок… 

            Паук быстро разосрался с командой. Последним, ближе к концу девяностых, ушел Боров и команду понесло. В сторону «правого» движения, заметного еще с появления Гитлера, тощего упыря, выходившего на сцену начиная с «1966», где единственной приличной песней оказалась «Ритуал сожжения трупов». Дальше больше и в Миллениум КТР вошла полностью оскинхедевшись. 

            «Железный Марш», колесивший с ними по стране фестивал, со всех их Д.И.В-ами, ДАЙ-ями, «Адольф Каслами» и остальными, включая весьма некислого «Анубиса», рассыпался той самой коррозией, оставшись пылью на дорогах вселенной. 

            Умнее всех поступила «Ария», та самая, с Кипеловым и Пушкиной, с песнями про грешников, Понтия Пилата, ангельскую пыль и черных всадников. Обогнав на поворотах более техничный «Мастер», «Ария» устремилась вперед, наплевав на сравнения с «Железной Девой», включающие даже уходы дяди Валеры почти в аккурат с уходами Дикинсона. «Ария» выдержала весь накат девяностых, не сдалась, не согнулась, не погнулась ржавчиной и лабает до сих пор, оставаясь лучшей метллической командой, оставшейся от СССР.

            «Круиз», «Черный кофе», «Август» - просто пропали. Также, как ушли в никуда попытки «новой» волны тяжелого металла, от Кронера с Хеллрайзером, Носфератосом и Моритурусом и до всех остальных, включая позерско-попсовую «Корону Российской Империи». Наступило время других, создавших культ, добравшийся почти до двадцатых годов двадцать первого века.

            Новые времена порождали новые имена и, порой рождаясь в бывших республиках, металлическая музыка оказывалась как-бы не русской. Но это мало кого смущало, они же все равно были своими. 

            «Ментал Хоум», «Грейт Сорроу», «Гореслипс», «Мелисса», «Мерлин», украинцы «Ноктурнал Мортум», ушедшие в модный блэк, «Энд Зон» и совсем юные «Трактора», добравшись до нулевых – тихо ушли в никуда. Ну, за исключением Мерлина и Ноктурнал Мортум. Отдельно стоял Кирилл Немоляев с его БОНИ Н.Е.М и Карданным Валом, лабавший каверы западной попсы с яростью и натиском достойными куда большего. Кэш, игравший в «Энд Зон» оказался умнее всех, создав совершенно попсовый, но от того не становящийся менее крутым СЛОТ. 

            Толик Крупнов, побрившийся налысо, все больше уходящий в рок и все меньше игравший трэш собственного разлива, не добрался даже до конца девяностых. Одиозный, харизматичный, талантливый, яростный на сцене и в жизни, Крупнов проиграл главной заразе времени – уходу от всего с помощью нехороших веществ. Он погиб прямо в студии, в 97-ом, до конца оставшись настоящим рок-н-ролльщиком. Пройдет несколько лет и Дмитрий Борисенков, гитарист Обелиска «золотой» эпохи группы, соберет ее снова. Они запишут сильнейший альбом, посвятив его памяти Крупнова и…

            И это будут уже нулевые, а это совсем другая история.