Охранительная провокация

Остров лесистый, деревья крепкие.

А на деревьях люди, как птицы.

И эти куролюди ни на какую приманку не идут

и на вопросы не отвечают.

Ни вреда от них, ни помощи – бесполезные люди.

А.М. Ремизов. Брунцвик

В заголовке лучше и правильней прочитывать: охренительная провокация. Всего одна буква, один звук, а – дворовый переворот. Тут вот что: попалась на глаза свежая заметка про Гай Германику, режиссёршу, а я и вспомнил старинную свою, мохом поросшую статейку про сделавшую имя этой особе ленту с названием «Школа». По мне, так и по сей день актуально. И будет актуальным ещё довольно сколь-нибудь.

Итак…

***

Барышня с пселдонимом, в профиль отражающим времена упадка Римской империи, это, конечно, находка. Её не было, её не существовало, её придумали. Теперь она есть, и никто не поручится, что это явление ненадолго. Хотя никто и не отрежет барышне ширинку жизни точного размера. «Жизни» – имеется в виду бытования в массознании как артефакт, что никак не совпадает – может не совпадать – с реальным биологическим существованием белкового тела и сознания в нём.

Барышня как артефакт сняла кино, и не в единственном числе, кино заметили в одном из мест, где обитает целлулоидный Клаус Йолапукка с блескучими на весь свет подарками, а там уже и поставили на главный российский канал. Одно из «кин» видел целиком, другое – мыльно-сериальное – отрывочком, но и так, кажется, довольно и достаточно, чтобы составить целиковое мнение. Не о барышне мнение, не о кине, ею снятом, но о явлении, которое за всем этим шумным кавардаком наличествует, и скоро, следует ожидать, наличествование своё объявит вполне.

 ***

 Всё это вместе – сценарий, кино, артистки и артисты, пселдонимова барышня, заплечный дяденька продюсер и проч. – есть, по моему мельчайшему убеждению, имитация бунта. Облегчая задачу мыслящему стереотипом, - пример: в расположении спящего противника заводится провокатор, противник возбуждённо пробуждается, совершает спросонья неловкие движения, его прихлопывают как муху: раззуделся гад!..

Это талантливо задуманная и исполненная имитация, у неё 100% алиби, я ей аплодирую. Кто-то умный из обсуждающих «кино» (на самом деле фильм, кадры, слова – только часть целого, обсуждать часть, не сознавая всего, - всегда заблудишься) высказался в том роде, что «нам не показывают ни катарсиса, ни исхода из безысходности». Этот умный воспитан на «Приключениях Буратино» (царствие небесное новопреставленному режиссёру шедевра), ему непременно мерещится потайная дверца в глуби подземного щастья и алые паруса на обмелелом рейде. Они, дверца и паруса, непременно должны быть: в них – искусство! Фьють.

Ему, умному, от увиденного не по себе: он чует бунт, но не слышит, куда бунт зовёт. Ему плохо, потому что у умного в подкорке застряло проклятье неизбывного «русского бунта – бессмысленного и беспощадного». Это страшное родовое проклятье, его принято интеллигентно бояться, им принято интеллигентно и на ночь пугать.

 ***

Что происходит с страною? Страну превращают в проект. Мы все очевидцы и соучастники превращения. Будь я трагическим истериком, сказал бы прямо – и жертвы. Я трагически прохладный оптимист, признáю что съеден, когда уже по уши в пасти троглодита, не ранее. Троглодит – это и проект, и его создатели, они – проект и его создатели – одно целое, раздели сиамов на минутку – издохнут.

Верхушка власти – сиамский проект: принципат куролюдей, двуголовость, Римская империя номер три, упадническая. Один леворук, другой волоок. Третьему не бывать. Или?..

Проектом являются правящая и оппозиционные партии, проектом являются общественно-политические движения и возглавляющие их столпы, проекты – молодёжные организации последнего времени, «баблгам-гвардии» и «вшисты». Всем известны брэнды и имена, мозолить глаз не бу. Государственный и окологосударственный бизнес – сплошь проект: «проект Северный потоп, проект Южный потоп...» Иные люди добровольно, опережая других, превращаются в проекты – и всё чаще и тесней меж ними. Скоро туда не протолкнёшься: «свято место» сладко, сыто, содомно, рукомойно. «СССР» возрождается как проект.

В политику проект пришёл из шоу-бизнеса, или наоборот – разбираться недосуг. Факт: шоу-бизнес есть матрица проектов, пасека проектов, муравеник, термитник, испытательный полигон технологий раскрутки-закрутки болтов и гаек. Мир шоу-бизнеса всегда был связующим звеном между «элитами»: власть имущие и верхушка криминалитета одинако приязненны к «старым и новым песням о главном». Население коридоров власти, «элитных» домов и посёлков, «элитных» кладбищ неоспоримо свидетельствуют: они вместе – факт. Формула: хлеб + зрелище = власть. Кино часть шоу-бизнеса, превращается в игровую приставку, допревратилось почти. Кино бывает обильнобюджетное и нищебюджетное, но деньги приносит из любого состояния, главное, выдержать золотое сечение проекта.

Наш мир, это: караоке, Калигула, коммуникации, конвейер, клитор, коррупция, кондом, кризис, карнавал, контртеррористическая. Лишнее вычеркнуть, оставить аббревиатуру из трёх «к»: Китай, коммунокапитализм, компьютер.

Говорят, барышня снимала порно до Канн, это круто: синдерелла нашего времени. Дайте полное собрание сочинений, жажду!

 ***

Государство без идеологии возможно? – Говорят, что нет. Государство «федеративная республика Россия» укрепляется? – Факт. Если идеологии не видно снаружи – на знаменах и в цитатниках, идеологию следует искать внутри – в кабинетах, коридорах и хранилищах. В резервуарах. Идеология разделения на власть имущих и население – половина идеологии; идеология закрепления разделения «навэчно» – идеология целиком. Инстинкт самосохранения новообразовавшихся «элит» вывел «элитариев» на поиск механизмов управления, создание таковых механизмов, к необходимости их отладки-притирки, совершенствования. Механизмы фиксируют разделение, локализуют-огораживают шахты социальных лифтов, устанавливают на входе-выходе детекторы лжи, пограничные, таможенные посты, пункты контроля и тонкой доводки до стандартов качества: «вход рубль, выход – три» (есть лозунги и посвирепей). Это и есть проект идеология.

В реторты высевают семя гомункулюсов. Совмещение искусства как живого и проекта как рассчитанного даёт эффект повреждений, несовместимых с жизнью, на выбор – искусства или проекта. Сиамские куролюди выбирают проект, они правы: условие их жизни – строгий расчёт, выход за допуск погрешностей – потрясение основ, проявление человеческой слабости наяву – катастрофа и погибель. Политика и проект – синонимы. Нескончаемый проект «преемник» есть наше будущее.

Важнейшими из искусств снова становятся кино и цирк, цыркинó в мышеловке – кинически и киноварно оцифрованное: гейм, гейм, гейм! Экшн. Катарсис? исход? - дремучие выдумки, забыть. Цель – симулякр. Процесс – симулякр. Игрок – возобновляемая фикция (миль пардон, – функция). Проигрыш невозможен, бонусы гарантированы. Уи ниид! Евангелие от Иоанна будет переписано, это скоро, легко и бесболезненно: «Искони бе Цифра, И Цифра бе от Бога, и Бог бе Цифра. Се бе искони от Бога...»

Истошно: Верую – ую!!!

 ***

Цитирую – ую: «Жизнь слова в России была сначала эквивалентом, затем суррогатом церкви. В храме Слова писатели были пророками и праведниками, интеллигенты – церковным клиром... у интеллигенции были свои патриархи, митрополиты, епископы, псаломщики и пономари, все остальные – прихожане». (М.Берг. Литературократия: проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. М.: НЛО, 2000. С. 204.) Речь о литературе XIX – начала ХХ века, о «золотом» и «серебряном» периодах её царствования в поле русского сознания. Кино совершило дворцовый, а лучше сказать – дворовый переворот: «пророками и праведниками», «патриархами и митрополитами» стали режиссёры и артисты, мастеровые цифровых технологий – программисты и продюсеры; «клир и прихожане», само собой, сменили ориентацию – «оголубев», впёрлись в экран и в зомбоящик. «Церковь слова» уступила место «церкви кадра». Кадр новоявленной барышни с упадочническим профилем – замечательный по строю своему кадр – вполне продемонстрировал и тенденцию, и преемственность, и циклическую закономерность в развитии самого массового и самого влиятельного из искусств на нынешнем витке русской и околорусской истории.

«Шокирующая» барышня, вкупе с нависшими за нею дядиньками-«продюсерами» (сколько бы их там ни было), если разобраться, вовсе не «новое под луной», а самая подлинная традиция и выдающееся из ряда версификаторство, эпигонство, эрзац, вторсырьё, но никак не – ах! – «откровение».

Культурная память в современном массочеловеке коротка, сиюминутна, внеисторична и даже – о, ужас: всё более и более внекультурна, потому, видать, и не вспомнился ни одному из легиона оттоптавшихся на «цезарической» барышне феномен «физиологического очерка», прогромокипевший по европейской и русской литературам в середине XIX века, ахнувший «натурализмом» последних десятилетий старого мира, пролившийся в кровавые «зеркала» 17-го года. А ведь барышня работает именно в этом... клише: методика описания и исследования различных бытовых сторон текущей действительности есть стержень «социальной литературы» времян смраднобукашечного Белинского, тайнонелегального Михайловского, стержень социально-безыдейных, «езопических» в высших своих проявлениях творений господ «физиологистов» и «натуралистов» той поры.

Резюмо: «Голая физиология» должно быть набито на шильдике к творениям «декаданс»-дивы (ну, не порнографические же три икса!).

 ***

«Эпохи “апологии факта” время от времени повторяются в любой национальной литературе, свидетельствуя, с одной стороны, об определенной исчерпанности идей предшествующего поколения писателей, а с другой – о новом расширении сферы наблюдений, накоплении нового опыта, необходимого для художественных обобщений». (А.Б. Муратов. К вопросу о натурализме в русской литературе 1880-1890-х годов. // А.Б. Муратов. Из истории русской литературы и истории русской филологической науки (вторая половина XIX – начало XX века). СПб., 2004. С. 89-90.)

«Голая физиология», «синематограф факта» – плохо ли это, хорошо ли это? Chacun son goût – у каждого свой вкус. Но и: всякие оценочности здесь ничтожны – в том смысле, в каком существует в юридическом языке термин «ничтожная сделка». А ведь именно совершения сделки потребовали от «зомбопаствы» высокоумные дядиньки-«продюсеры», поставившие «голую правду» маргинальной барышни сначала на одну из ступенек Каннской лествицы, а после и на главный телевизионный канал проекта «Российская Федерация»: совершения сделки с куролюдьей «элитой» потребовали они. Истекаешь ты слюной или брызжешь ею – ты вступил в сделку, ты участник, соучастник проекта «сделка века»: принял яд, отрава вошла в тебя.

Барышня даже не пост-пост-панк, хотя, может быть, ей и хочется выглядеть Ниной Хаген или Сидом Вишесом нашего времени. Барышня – деньга чистейшего, «храмового» серебра (не путать с динарием кесаря), на которое покупается разве земля крови и «спасение всех».

Барышня – дева охранительной провокации, образ мертвящего действия, проект спасения всех ради утверждения уверенного торжества немногих. Это проект государственной необходимости, проект долговременной фиксации равновесного положения весовых чаш: на одной осчастьефигаченные физиологией быта и «бытия» les humiliés et les offensés – униженные и оскорблённые, на другой – счастьефиксирующие физиологию собственного господства èlite, crème de la crème – высший свет, сливки общества. Пляши и беснуйся, la sainte canaille – святая сволочь, пост-русский народ: проект «государство» обрёл наконец проект «идеология». Вызревающее и грядущее русское искусство – выжившая из ума баушка литература, дядя ваня частных правил синематограф, слюнявый старичок-приживала театр и проч., не мыслимое в рамках всех и всяческих «проектов», выставлено новыми идеологами за двери существующего «государства»: чемодан, вокзал, далее по тексту. Маршрут – внешняя, но чаще-чище – внутренняя эмиграция, высшая степень торжествующего исхода. Это единственное настоящее, подлинное, что остаётся негнущемуся тростнику. Это – бунт, которым пока ещё можно жить. Жить здесь (пока и до поры), но – отдельночеловечески – вне проекта.

Да здравствует барышня пселдонимова! Если бы её не было, её следовало бы. Крепко следовало бы. Бы.

P.S. Нитше в «Странник и его тень»: «В нас живёт сознание, что наш век – есть век труда. Это не позволяет нам посвящать лучшие часы дня искусству, хотя бы самому почётному и великому. Мы ищем в искусстве отдохновения, наслаждаемся им на досуге и посвящаем ему лишь остатки нашего времени, наших сил. Таково общее положение, изменившее отношение искусства к жизни. Требуя значительной затраты времени и сил от его почитателей, оно встречает противодействие в людях трудолюбивых и деловитых; таким образом, искусство как бы предназначается для людей праздных, бессовестных, которые, однако, уже по природе своей не склонны признавать великого искусства и считают требования последнего неосновательными. Итак, искусство должно было бы погибнуть за недостатком свежего воздуха и за невозможностью свободно дышать, но оно пытается под другим, более грубым видом, приспособиться к обстоятельствам, научиться дышать тем воздухом (или по меньшей мере выносить его), который составляет существенный элемент низшего искусства, для забавы, для развлечения».

Достоевский в «Дневнике писателя»: «Современный “писатель-художник” <...> ходит всю жизнь с карандашом и с тетрадкой, подслушивает и записывает характерные словечки; <...> чуть заговорит у него купец или духовное лицо, он и начинает подбирать ему речь из тетрадки по записанному. <...> уж кажется бы, верно: дословно с натуры записано, но оказывается, что хуже лжи, именно потому, что купец али солдат в романе говорят эссенциями, то есть как никогда ни один купец и ни один солдат не говорят в натуре...» (88; 21).

Р.Аппиньянези. «Знакомьтесь: постмодернизм». СПб, 2004. С. 13: «Массовое производство (фотография) вытеснило рукотворимую оригинальность (искусство). <...> Сама доктрина реализма подошла к концу. Реализм зависит от теории познания, называемой теорией отражения. Основной ее постулат состоит в том, что разум, мышление – это отражение реальности, а объекты, существующие вне сознания, могут быть отображены (воспроизведены в понятии или произведении искусства) каким-то адекватным, точным и истинным образом».

P.P.S. Эпиграф к «Охренительной провокации» взят из лубочного пересказа, с описанием «магнитного острова», насмерть притягивающего к себе корабли странствователей: корабли гибнут, гибнут и странствователи, спасающие себя поголовной антропофагией. Куролюди поют молчание на высоких ветвях.