ПРО ХОРОШИЕ КНИЖКИ И РАЗОЧАРОВАНИЕ В ЛУЧШИХ ЧУВСТВАХ

Значит, сейчас будет история. История вообще-то говоря, такая.
Как-то раз я три раза ударилась головой о стол, провыла «Омне-падме-хум», хлопнула залпом четыре эспрессо в одной чашке и села писать сцену встречи главного героя со своей будущей возлюбленной. Если бы я собиралась делать что-то иное, порядок действий принципиально бы не изменился, но это все лирика и тлен. 

В общем, идет по осеннему парку Она. Юное эфемерное создание, черный плащик, два хвостика с черными ленточками. А навстречу ей Он, черное двубортное пальто, глазки добрые, и волосенки белесые в андеркат богемно подстрижены. 

Останавливаются они друг напротив друга, смотрят друг на друга влюбленными глазами, а на фоне HIM играет.
«Маньяк какой-то», - думает она. 

Она вообще проницательный персонаж.

«Какая женщина, прямо как моя первая любовь», - думает он. 

А он и правда маньяк, но у всех свои недостатки. 

И вот он, глазки дурные, улыбочка гнусная, патетично распахивает свое двубортное пальто, и полы его на осеннем ветру такие назад, а он такой вперед. А там у него прямо бесстыдно виднеется… томик Бодлера. 

- Многоуважаемое прелестное юное создание, позвольте, я буду звать вас Лолитой, потому что вообще-то у меня хорошая фантазия, но сейчас она мне отказывает. У вас книжка выпала.

- Нет у меня никакой книжки, и карманов у меня нет, и лицо у тебя, мужик, не располагающее к беседам в темном парке, - отвечает ему моя проницательная героиня. 

Он, конечно, маньяк, но влюбчивый. И кроме книжки, черного пальто и мыслей о бренности бытия у него с собой ничего нет, поэтому книжку нужно всучить любой ценой.
И начинаются, значит, активные продажи французского декаданса, и себя в комплекте. В конце концов красноречие, дурные глаза и андеркат побеждают здравый смысл, потому что девушки вообще-то как дурные глаза завидят, так и теряют волю. Переставшая быть проницательной героиня берет книжку и маньяка к ней в придачу. 

- А что это у вас, прелесть моя, зеленая краска на щеке? – спрашивает ее кавалер. 

- Это я пишу потрет Эдмона Дантеса. Представляете, уважаемый красноречивый, но пугающий дяденька, он на вас похож, вот как если бы у вас старший брат был, не похожий на маньяка. 

Надо говорить, что брат у героя очень даже есть, и он даже выглядит, как портрет. И даже вполне себе не маньяк, потому это авторское допущение в стиле викторианских романов я себе один раз простила, но стараюсь больше так не делать. Вы меня тоже простите. 

- Ну, тогда зовите меня, Лолита, Эдмоном. 

Вообще-то сцена грустная. Потому что маньяки в парках вообще встречаются обычно к не самым хорошим вещам. А влюбленные маньяки — это вообще стихийное бедствие. 

Но речь не о том.
Речь о том, что иду это я осенью, красивая, по набережной. И хвостики мои такие назад, а я такая вперед. И плащик черный на ветру развевается. И мысли у меня самые что ни на есть меланхоличные: «Ух, как холодно, твою мать, надо быть такой дурой и оставить дома шапку».
И тут навстречу мне Он. Нет, прямо ОН. 

Высокий, русый, в черном двубортном пальто, и волосики в богемный андеркат подстрижены. Стоит и улыбается мне ласково.
И я стою, и улыбаюсь, даже забыла, что уши мерзнут. 

«Маньяк какой-то», - с восторгом думаю я. 

«Полоумная какая-то дура», - судя по глазам, думает мальчик.
И вот он трагично делает так своим пальтом. Польтой… В общем, взмахивает обоими бортами сразу, а там такой толстый, большой… Томик чего-то.
Я от восторга была готова ему на шею кинуться. Я этого момента, может, полжизни ждала.

- Девушка, а хотите, я вам книжку подарю? – вкрадчиво спрашивает меня этот чудесный человек и ухмыляется, как ему кажется, очень по-подлецки. 

Но уже явно нервничая, потому что я вообще-то в погоне за визуализациями и антуражем ничем не гнушаюсь, и я как раз прикидывала, как бы к нему подкрасться и половчее за пальто потрогать и поближе рассмотреть.
- Очень хочу, дяденька, - проникновенно отвечаю я, и тяну ручки за своей порцией французского декаданса, хотя вообще-то я Верхарна больше люблю. 

А там… ну вы поняли, да?
Конечно же там Библия. 

- Вы что, не маньяк? – я была в лучших чувствах разочарованна.

У меня в последний раз такой жесткий облом был, когда я в семь лет булочку с маком купила в столовой, а там, ну вы поняли. Не Библия, а экзистенциальное и всепоглощающее Ничего.

- А вы не хотите поговорит о Боге? – кажется, мальчик тоже был разочарован, но кто вообще спрашивает, что там чувствует мальчик, если он не маньяк.

- Знаете что, молодой человек. Я, вообще-то, не беру книжек у людей, не похожих на потрет Эдмона Дантеса, меня мама не так воспитала. Вы вот похожи на Дантеса? Нет, не похожи, я вам честно скажу. Вы вообще-то на Серегу из моего университета похожи, а Серега, между нами, изрядный козлина. 

И ушла. Гордая вся из себя, с писательской травмой и мыслями о бренном. И Библией. Нет, ну а что. 

У меня их четыре уже. Никому, кстати, не надо?

PS: кому интересно, как все было на самом деле
https://author.today/reader/41333/321414