Комментарий читателей

Ах, как часто это случается! Век за веком, поколение за поколением, и всё одно и то же: «слишком много описаний», «слишком сложные размышления», «слишком длинные абзацы»… Как будто бы слово должно быть немедленно разжёвано, пережёвано, проглочено и тут же забыто, чтобы не отягощать уставший разум. Как будто сам процесс чтения — не погружение, а скоростной бег по тексту, где длинные предложения становятся препятствиями, через которые, увы, многие не в силах перепрыгнуть.

Но неужели действительно мир так сузился, что всё должно быть коротко, схематично, обрывочно? Разве не в этом беда современности — неспособность вдуматься, вчитаться, вслушаться в ритм фразы, в паузы между словами, в эти порой мучительные, но необходимые раздумья, которые делают литературу не просто набором букв, а чем-то большим, чем-то, что живёт в нас, преобразует нас?

Русская классика, европейская проза, да хоть литература Востока — разве там не вели себя так же: раздумья, метания, растянутое на страницы мучительное осознание? Разве Достоевский, разрывающийся в своих диалогах между безумием и верой, не вел нас за собой в эти глубины сознания, где каждое слово — это не просто описание, а дыхание души? Разве Пруст не утопил нас в памяти, в извивах воспоминаний, где одна фраза тянется страницами, а читатель — если он действительно читатель — проживает каждое слово, как будто оно написано его собственной рукой?

Но нет, кажется, мир стремится к простоте, к скорости, к тому, что можно поглотить за минуту, не утруждая себя излишними мыслями. И это страшно. Страшно потому, что язык перестаёт быть искусством, перестаёт быть той самой невидимой связующей нитью между сознаниями, между поколениями. Язык становится инструментом, средством, удобным, но пустым. И что же тогда остаётся? Остаётся этот комментарий: «слишком много описаний». Как будто мир сам по себе не состоит из деталей, из взглядов, из дыхания, из тени, упавшей на лицо, из движения руки, из дрожи в голосе. Как будто можно схватить только суть, отбросив всё остальное, и при этом не потерять самого главного.

Но разве не в деталях живёт истинная глубина? Разве не в тех самых длинных, мучительно выстроенных предложениях раскрывается душа текста? И если кто-то требует «меньше описаний», значит ли это, что он уже не способен видеть мир во всей его полноте?