Судьба воробья

На перекрёстке, где время текло в ритме гудков, шагов и рекламных лозунгов, среди серой грязи и мокрых листьев, лежал воробей. Он ещё дышал.

Час назад он летел, ловя потоки воздуха между автобусами и грузовиками. Молодой, быстрый, не знавший страха. Может быть, даже счастливый. Он не знал, что стекло может быть невидимым.

Глухой стук — и всё оборвалось.

Он потерял равновесие, завращался в воздухе, как сломанная игрушка, и рухнул вниз. Если бы он был человеком, это выглядело бы как падение беззащитного тела с высотки.

Он упал на дорогу. Колесо машины проехало по нему вскользь — не убило сразу, но раздавило крыло и что-то внутри, так что каждая секунда теперь наполнялась болью.

Воробей пытался шевелиться. Когти скребли по асфальту, глаза ещё искали небо. Он не понимал, почему воздух больше не держит его. Почему солнце, ещё недавно согревавшее его перья, теперь кажется далёким и недостижимым.

Какой вес у одной жизни?

Люди шли мимо.

Мужчина в пальто быстро шагал, глядя в телефон. Он не видел воробья. Он не видел, как его младший брат месяцами задыхался в депрессии, пока не исчез из жизни так же незаметно, как этот воробей исчезнет из памяти улицы.

Женщина в деловом костюме торопилась в офис. Она не заметила воробья. Как не заметила, что её подруга уже неделю пишет длинные прощальные сообщения, но стирает их перед отправкой.

Подросток с наушниками вслушивался в бит. Он не видел воробья. Он не знал, что его одноклассник, сидящий рядом на последней парте, каждый день молчит не потому, что ему нечего сказать, а потому что он чувствует себя таким же раздавленным, как этот воробей на асфальте.

Город не заметил.

Ребёнок дёрнул мать за руку:
— Мама, там птичка… она…
— Не смотри. Пойдём, это грязь, — сказала мать, уводя его прочь.

Она не знала, что однажды её сын скажет эти же слова, глядя на человека, которому будет нужна помощь.

Вы когда-нибудь задумывались, почему жестокие люди стали жестокими?

Они не рождаются такими.

Ребёнок, который в детстве звал родителей посмотреть на раненую птицу, но слышал только «оставь, не трогай, это грязь», со временем перестаёт замечать чужую боль.

Подросток, который плакал, когда друг не ответил на сообщения, но потом узнал, что тот больше никогда не ответит, решает, что чувствовать больно — значит, лучше не чувствовать вообще.

Человек, который однажды кричал от обиды, но понял, что никто не слушает, учится молчать.

Молчать, не замечать, проходить мимо.

Не потому, что им всё равно. А потому, что когда тебе слишком много раз было «не всё равно», это сжигает тебя изнутри.

Город не заметил.

Если бы у нас было больше времени, мы бы стали добрее?

Из подземного перехода вышел дворник. Старик, сутулый, в куртке, пропахшей пылью.

Он увидел воробья.

Остановился.

Посмотрел на него, потом на серое небо.

Когда-то, много лет назад, он, может быть, попытался бы помочь. Но сейчас?

В его жизни было слишком много умирающего, чтобы его сердце дрогнуло.

Люди умирали в подворотнях. Люди умирали в больницах, где их кровати стояли в длинных коридорах. Люди умирали в квартирах, где некому было заметить их отсутствие, кроме счетов за свет.

Город не заметил.

Он осторожно поднял воробья двумя пальцами, словно это был скомканный чек из магазина. Подержал секунду в воздухе. Может быть, хотел что-то сказать? Может быть, сам не понимал, зачем остановился?

Но что стоит одна жизнь?

Он подошёл к урне и бросил воробья внутрь.

Когда сверху упала жвачка, воробей уже не дышал.

Сколько смертей в день мы не замечаем?

Машины гудели. Люди спешили. Город не изменился.

Где-то в другом районе женщина, получившая письмо о сокращении, задумалась, сможет ли она оплатить квартиру.
Где-то у моста мужчина в рваном шарфе искал глазами за что зацепиться, но никто не видел.
Где-то в квартире за закрытыми шторами умирал старик, который не слышал телефонных звонков уже много дней.

Город не заметил.

Вечером пошёл снег. Он накрыл улицы, урны, тела, судьбы. Снег всегда делает город чище, скрывая грязь и боль под белой гладью. Стирая следы.

Стирая напоминания.

А где-то в другой части города какая-то женщина заплакала, сама не зная почему.

«Этот мир даже не жесток. Жестокость требует намерения. Этот мир просто равнодушен».