Слово Мастеру: Питер Бигл (род. 20 апреля 1939)
Автор: Анастасия Ладанаускене
Peter S. Beagle
Истории имеют смысл, когда ничто другое в мире не имеет смысла.
Я всегда знал, что хочу быть писателем. Я не мог дождаться, когда вырасту и познакомлюсь с писателями и буду тусоваться с писателями. Теперь, за редкими исключениями, я в основном общаюсь с музыкантами. Они просто веселее и гораздо щедрее, возможно, потому что им приходится работать вместе.
Для меня музыка и письмо всегда были взаимосвязаны. Даже в моей первой книге «Тихий уголок» («Прекрасное и уединённое место») я думал о диалогах как о музыкальных произведениях — «Это квинтет деревянных духовых» или «Здесь мне придётся включить медные» — очень осознанно. Сейчас я всё ещё так думаю, но я больше склонен мыслить в терминах джаза: соло, риффы, импровизация или контрапункт. Иногда я знаю, что делаю это, иногда нет.
О чтении
Я читаю гораздо меньше фэнтези и научной фантастики, чем вы могли бы подумать. Я читаю много книг по истории, потому что мой отец был учителем истории, и у меня есть вкус к ней. Я возвращаюсь к чтению поэзии — в колледже меня это пугало, что случается со многими. И у меня есть любимые писатели, на книги которых я набрасываюсь. Прямо сейчас я читаю роман Джона ле Карре, который я пропустил. Мне очень нравятся детективы, а у ле Карре есть дополнительное измерение, дополнительная глубина, которой нет у большинства авторов детективов.
В фэнтези я ищу книги старых друзей, таких как Патрисия Маккиллип, Робин Маккинли и Патрик Ротфусс... И я много перечитываю. Перечитываю книги, которые не читал годами, это как навестить старого друга.
О самом удивительном при создании персонажей
Я ошибался на их счёт! Они не рассказали мне самую важную часть своей жизни, поэтому мне приходится возвращаться к тексту и всё исправлять.
Кадр из мультфильма «Последний единорог» (1982)
О «Последнем единороге»
Я начал книгу, когда мне было двадцать три. Тем летом я жил в домике в Беркшире в Массачусетсе с самым близким другом детства, который был художником и до сих пор им является. Я начал писать рассказ — просто рассказ о единороге, он куда-то едет с товарищем, которого я не мог видеть, потому что тот весь день работал над огромным пейзажем. Он готовил себе обед, а затем загружал картину на заднюю часть мотороллера, и я не видел его весь день и хотел показать ему, что работал над чем-то, а не просто дурачился под тёплым солнцем или играл на гитаре. Поэтому тем летом я попробовал написать несколько рассказов, и ни один из них, похоже, не удался.
А потом я обнаружил, что пишу этот рассказ о единороге, который куда-то путешествует в поисках своего народа. Он почти полностью не похож на «Последнего единорога», которого знают люди. Тем летом я закончил около 85 страниц, а затем просто упёрся в стену. Я не знал, что делаю, действительно не знал, куда всё должно пойти, и просто бросил. Я отложил работу примерно на 85 страницах и написал другую книгу, документальную, о том, как я пересекал страну с тем же другом на паре мотороллеров.
А потом мать моих детей мягко подтолкнула меня вернуться к истории. Она прочитала оригинальную версию и хотела узнать, что будет дальше. И я выбросил всё, кроме первых нескольких страниц из предыдущей книги, и начал заново.
О сомнениях и уверенности
«Песня трактирщика» , «Гигантские кости» и «Тэмсин» — это книги, к которым я иногда обращаюсь, когда мне действительно нужна поддержка, та самая лёгкая дрожь, которая говорит: «Блин, я в порядке!»
За ней тут же следует страх: «Как я это сделал? Спорим, сегодня я не смогу этого сделать».
Советы начинающим писателям
Самая большая ошибка — это даже не ошибка, а то, что я хотел бы, чтобы мне сказали: не злись на себя слишком сильно, когда делаешь что-то неправильно. Просто сделай это снова. Потому что большая часть работы — просто делать снова и снова, учиться, делая неправильно.
Я всегда говорю людям, которые хотят писать, что нужно приходить на работу. У большинства людей нет терпения. Талант тут ни при чём. Я знаю много людей с таким же или большим талантом, чем у меня... Но я буду сидеть там, даже когда ничего не происходит. Любой может писать, когда материал льётся рекой. Но я буду сидеть там до тех пор, пока... Как сказал Ред Смит, великий спортивный журналист: «Я буду смотреть на пустой экран или страницу, пока маленькие капли крови не начнут вытекать из моего лба». Вот как вы понимаете, что пишете.
Когда мне было пятнадцать или шестнадцать, я познакомился через друзей с писателем по имени Чарльз Джексон, которого, я уверен, сейчас никто не помнит, за исключением фильма, снятого по его роману «Последний единорог». [ха-ха] Извините, «Потерянный уикенд», который был об алкоголике. По нему сняли фильм, и он имел большой успех. Но, когда я с ним познакомился, он не писал художественную литературу. Он работал над одной из ранних телевизионных мыльных опер. А в том возрасте я был чрезвычайным снобом. Как может кто-то, написавший «Потерянный уикенд», опуститься до мыльной оперы?
Мы вместе ехали на поезде из Коннектикута в Нью-Йорк, и он сказал мне среди прочего: «Я могу писать только о чём-то, что является частью меня. Я алкоголик, поэтому «Потерянный уикенд» появился из того, что я знаю. И с тех пор ничего подобного не было». Я помню, как он мне говорил: «Я могу получить аванс в сто тысяч долларов за новую книгу любого рода, но не буду этого делать. Это нечестно. То, что я делаю, может показаться тебе не таким уж серьёзным — писать для этой мыльной оперы, но это честная работа, и она профессиональная. И когда в моей жизни произойдёт что-то, что захочет, чтобы я об этом написал, тогда я это сделаю. А пока я буду делать, что могу».
Он не ругал меня. Не нападал на меня или что-то в этом роде, он был очень мягок. Но он научил меня кое-чему о том, что такое профессионализм и честь. Что можно делать, а что нельзя, даже если нужны деньги.
У Чарльза Джексона были принципы. Я шучу о том, что у меня нет собственных принципов, потому что я не могу себе их позволить, но, когда я сталкиваюсь с принципом, я знаю, что это такое. Обычно у меня есть десять секунд, чтобы принять решение. Я ненавижу это, но я вспоминаю о Чарльзе Джексоне.
Самая большая ошибка начинающего автора — думать, что всё, что он пишет, нехорошо, или что всё, что он пишет, хорошо. Ни то, ни другое не соответствует действительности.
Ещё одна большая ошибка — слушать слишком много людей, а также — и я много об этом говорю — путать написание с публикацией. Это совсем не одно и то же.
Публикация — это бизнес. Публикация подразумевает зарабатывание денег для кого-то другого и, может быть, немного для себя. Писательство, повествование, искусство — это другое дело. Я не романтичен по этому поводу, просто между ними не так много связи.
Есть поговорка, что художник — это тот, кто не может не быть художником, и это действительно важно. Если вы не можете обойтись без того, чтобы быть художником, то неважно, если это не продаётся. Вы не сжигаете рукопись, ради всего святого, вы находите для неё место... Единственная публикация, которая коснулась моей истории «Лила-оборотень» в 1960-х годах, была в журнале колледжа Калифорнийского университета в Санта-Крузе. Позже её подхватили, но я просто хотел, чтобы её опубликовали.
Как ни странно, это единственный способ, которым я когда-либо соприкасался с реальным миром. Честно говоря, большую часть времени я притворяюсь. Может быть, другие люди тоже притворяются. Но в основном я занимаюсь именно этим. Я умею только рассказывать истории. Во всём остальном я просто делал всё, что мог. Я воспитывал детей. Я работал на одной-двух работах, но всегда знал, что должен рассказывать истории. Вот и всё. И лучшее, что я могу сделать — это рассказывать их как можно лучше. Кроме того, в моём возрасте я научился очень хорошо притворяться, что знаю, что делаю. Иногда я даже сам в это верю.
Фото Терри Кемптона
Цитаты из произведений Питера Бигла
Девушки больше любят стихи, чем волшебные мечи и мёртвых драконов. («Последний единорог»)
В этом по большей части и состоит волшебство — уметь видеть и слушать… Всё прочее — дело техники… («Последний единорог»)
Великим героям необходимы великие горести и испытания, а иначе половина их величия останется не замеченной. Всё это часть сказки. («Последний единорог»)
Я герой. Это всего лишь профессия, как у портного или у пивовара; и в ней тоже есть свои маленькие тайны, фокусы и секреты. Нужно уметь распознать ведьму, понять, ядовита ли вода в ручье; у всех драконов есть некоторые слабые места... незнакомцы в плащах с капюшонами предлагают вполне определённые загадки. Свинопаса нельзя обвенчать с принцессой, едва он отправится на поиски приключений; мальчик не может постучаться к ведьме в дверь, если она уехала отдыхать. Злого дядюшку нельзя вывести на чистую воду, пока он не назлодействует вволю. Словом, всё должно происходить вовремя. Поиски нельзя просто прекратить; пророчества не могут гнить на корню; единороги могут оставаться в плену долго, но не вечно. История не может прийти к счастливой развязке в самой середине. («Последний единорог»)
Настоящий секрет героя заключается в знании порядка вещей... Вещи должны происходить тогда, когда их время приходит. («Последний единорог»)
Счастливых концов не бывает… Потому что ничто не заканчивается. (мультфильм «Последний единорог»)
Люби меня до тех пор, пока я тебе нужен. Именно так любят друг друга люди. («Тихий уголок»)
В этом мире мысли отбрасывают тени и издают звуки. («Песня трактирщика»)
Но только ошибки, которые мы совершаем в жизни, придают каждому лицу своё собственное, особое выражение. («Песня трактирщика»)
***
***