Дневник, День 9

Понедельник.

Мама уезжает в семь утра. Раньше она пила кофе на кухне, долго и громко, будто надеясь, что я проснусь, выйду, заговорю. Теперь она просто хватает сумку и выбегает за дверь, не оглядываясь.

Я жду.

Стою у подъезда, курю, смотрю, как её машина исчезает за поворотом. Потом ещё час. Два. Иногда до самого вечера.

Я не могу заставить себя подняться.

Квартира теперь дышит. Стены вздымаются и опадают, как грудная клетка. Гипсокартон хрипит, когда по нему бегают их когти.

Вторник.

Мама оставила мне записку на холодильнике: «Купи хлеб».

Я не куплю.

Я сижу в парке, перебираю крошки из карманов и бросаю голубям. Они клюют жадно, глупо. Не так, как они.

Когда стемнеет, я вернусь. Открою дверь и застыну на пороге, вслушиваясь.

Тишина.

Но это ложь. Они просто затаились.

Среда.

Мама не позвонила. Раньше звонила каждый день, спрашивала, поел ли я. Теперь её голос в трубке звучит плоским, как будто она говорит сквозь воду.

— Всё в порядке? — спрашивает она.

— Да, — отвечаю я.

— Ты уверен?

Я смотрю на стену. На трещину, которая стала шире. На тени, которые шевелятся в углу, даже когда светает.

— Абсолютно.

Четверг.

Я попробовал не прийти.

Просидел всю ночь в круглосуточной забегаловке, пил кофе, который был больше похож на жижу из старой плиты. Но к утру ноги сами понесли меня обратно.

Я не могу бросить её.

Не маму.

Их.

Пятница.

Мама вернулась раньше. Я услышал, как дверь захлопнулась, её шаги — быстрые, нервные. Потом тишина.

Я вошёл.

Квартира пахла сыростью и чем-то кислым. Мама стояла посреди кухни, сжимая стакан. Её пальцы были белыми.

— Ты слышишь? — прошептала она.

Я кивнул.

За стеной что-то скреблось. Не хаотично, а ритмично. Будто выбивало код.

— Они стали громче, — сказала мама.

Её глаза были пустыми.

Я поставил пакет с едой у стены.