Рассуждения о противоракетной обороне. Часть 4

            Уже в 1962 году в Подмосковье началось строительство объектов системы А-35. Не буду описывать структуру системы А-35 – об этом можно прочитать, например, здесь - http://pvo.guns.ru/abm/a35.htm. Отмечу другое - строительство объектов ПРО велось на территории объектов С-25. Стрельбовые комплексы строились на месте 5-го и 10-го взводов дивизионов С-25. Естественно, при этом уменьшалось огневая мощь этих полков. Но на это пошли по нескольким причинам. Во-первых, в начале 60-х годов мощность системы С-25 была уже явно избыточной. Во-вторых, уже существовала инфраструктура С-25 – дороги, жилые городки, электросети. Правда, пришлось построить систему передачи данных, но промежуточные усилительные пункты этой системы располагались на территории РТЦ С-25. В некотором роде система А-35 была наложена на уже существующую структуру С-25. Возникает даже ощущение, что изначально А-35 задумывалась как продолжение С-25.

             В связи с этим возникает вопрос о том, почему С-25 («Беркут») была спроектирована именно такой и построена именно под Москвой?

             Выбор места строительства первой зенитной ракетной системы вполне очевиден. Перед Великой Отечественной войной в структуре ПВО СССР существовало три корпуса ПВО: 1-й – для защиты Москвы, 2-й – Ленинграда, 3-й – Баку. Во время войны под Москвой был развёрнут фронт ПВО. И после войны Московский промышленный район – важнейший объект защиты ПВО. И не только потому, что Москва – столица и крупный административный центр. Несмотря на то, что, осознавая угрозу воздушного нападения, промышленные объекты стали рассредотачивать по территории страны ещё в 30-е годы, в конце 40-х Московский промышленный район – это 15% промышленного потенциала страны.

            Структура первой зенитной ракетной системы строилась исходя из требований к аналогичной группировке зенитной артиллерии, так как зенитных ракетных систем до этого просто не существовало. А требования были такими:

– оборона должна быть круговой;

– пояс боевых курсов авиации противника должен быть прикрыт огнем не менее двух-трех зенитных батарей;

– она должна обеспечивать массированный огонь при наличии групп бомбардировщиков, рассредоточенных по глубине и высоте (нормальным интервалом между огневыми позициями зенитных батарей считались три-четыре километра);

– иметь зону наибольшей плотности огня со стороны вероятного нападения противника.

            Методика расчётов размещения зенитной артиллерии была уже хорошо освоена. В известном учебнике по теории вероятности Елены Сергеевны Вентцель многие задачи по расчёту вероятности даны на примере вероятности поражения самолёта при зенитной стрельбе. Это неспроста – как специалист по теории вероятности, Е.С.Вентцель привлекалась для составления соответствующих методик расчётов.

            Именно эти соображения и определили двухкольцевую структуру С-25.

             Тактика применения бомбардировочной авиации советским специалистам по итогам Второй Мировой войны была хорошо известна – как на примере действий авиации союзников, так и на собственном опыте. По мнению Главного маршала авиации А.Е.Голованова, именно действия советской Авиации дальнего действия в феврале 1944 года стали решающим фактором, повлиявшим на выход из войны Финляндии. Перед высадкой на Японские острова в начале 1946 года планировалось проведение воздушной операции, для которой США и союзники готовы были сосредоточить до 16 тысяч боевых самолётов. Но этого не потребовалось – Япония капитулировала в сентябре 1945-го.

             С появлением зенитного ракетного оружия тактика применения бомбардировочной авиации стала меняться. Высота полёта и скорость больше не делали бомбардировщики неуязвимыми. В 60-е это стало настолько очевидным, что в США прекратили программу создания сверхзвукового высотного бомбардировщика В-70 «Валькирия» (первый полёт 21 сентября 1964 года) – новый самолёт был так же уязвим для зенитных ракет, как и дозвуковой В-52. Как сказал Роберт Макнамара, министр обороны в администрации Кеннеди: «Мы пришли к заключению, что В-70 не сможет повысить мощь наступательного оружия настолько, чтобы оправдать его чрезвычайно высокую стоимость. Учитывая все повышающиеся характеристики ракет класса земля-воздух, а также скорость и высоту полета самолета В-70, он не будет иметь существенных преимуществ (перед имеющимися бомбардировщиками)».

            После принятия на вооружение спецБЧ для зенитных ракет (первое испытание - 19 января 1957, Капустин Яр) стало бессмысленным и массированное применение бомбардировщиков. Именно поэтому огневая мощь С-25 в начале 60-х годов стала избыточной. Для 1950 года, когда создавалось техническое задание на будущий «Беркут», расчёты были другими.

            Таким образом, характеристики первой зенитной ракетной системы задавались исходя из тактики применения авиации в конце Второй Мировой войны. Но, появившись, зенитные ракеты изменили тактику применения авиации, что, в свою очередь, изменило требования к новым зенитным ракетным системам.

            Когда говорят о создании С-25 под Москвой, возникает такое ощущение, что вся остальная территория страны осталась беззащитной. Это не так - в июле 1946 г на Высшем Военном Совете принято стратегическое решение о развёртывании ПВО на всей территории СССР – даже там, где её не было в Великую Отечественную войну. Командованию Войсками ПВО страны поручили разработать план усиления противовоздушной обороны в районах Поволжья, Урала и Сибири и её создания в Средней Азии. Ещё во время войны ПВО страны была организована как территориальная, то есть вражеские самолёты обнаруживались и уничтожались во всём воздушном пространстве страны, а не только над защищаемыми объектами. Конечно, плотность ПВО была неравномерной. Но главным фактором защиты страны от воздушного нападения были Сухопутные войска. В случае начала новой войны они должны были стремительным ударом захватить Европу, в том числе уничтожив вражескую авиацию на аэродромах. А из-за океана много бомб привезти затруднительно. 

            Подобная операция по защите промышленных объектов страны от стратегических бомбардировок фашистов была осуществлена летом 1943 года. В июне 1943 года, в преддверии летней кампании, фашистская авиация начала стратегические бомбардировки промышленных предприятий, находящихся в городах Поволжья. В течении месяца были разрушены АвтоГАЗ, Ярославский шинный завод, Саратовский авиационный завод, Саратовский НПЗ, многие другие предприятия. Подробно эти события описаны в книге «Михаил Зефиров, Дмитрий Дёгтев, Николай Баженов. «Свастика над Волгой. Люфтваффе против сталинской ПВО». Вражеская авиация осуществляла вылеты с аэродромов Сталино, Полтавы, Орла, Брянска. Атаки фронтовой авиации и Авиации дальнего действия на аэродромы противника не смогли остановить дальнейшие налёты на наши промышленные предприятия. Полную гарантию от продолжения налётов дало освобождение Орла и Брянска в ходе Курской битвы. Дальности действия вражеских бомбардировщиков уже не хватало для нанесения ударов по большинству городов Поволжья.

В своей книге «Господство в воздухе» итальянский генерал Джулио Дуэ ещё в 1921 году высказывает такие мысли: «Для предотвращения вражеских авиаударов необходимо завоевать господство в воздухе. Для завоевания господства в воздухе необходимо уничтожить воздушные силы противника. Наиболее действенный для этого способ – не гоняться за воздушными силами противника в воздухе, а уничтожать их базы, запасы и центры производства. Это может  быть сделано посредством бомбардировок».

            Советская военная теория и практика дополнили этот тезис – вражеская авиация гарантированно уничтожается нашими танками на вражеских аэродромах. Таким образом, советские войска в Европе в конце 40-х годов были в том числе и средством для предотвращения бомбардировок советских городов в случае возникновения новой войны.

 В начале работ над противоракетной системой «А» основные трудности виделись в перехвате боевого блока баллистической ракеты. Понятие тактики казалось неприменимым к ракетной атаке. Для первых межконтинентальных ракет и ракет средней дальности достижением уже был успешный старт. Методик расчёта надёжности ракетных комплексов тогда ещё не существовало, но, по оценкам, надёжность МБР тех лет была меньше 0,8, то есть из 10 МБР цели достигли бы менее 8 даже безо всякого противодействия противника. Подготовка ракеты к старту занимала долгие часы, после заправки ракеты жидким кислородом приходилось постоянно подпитывать ракету, так как кислород постоянно испарялся. В систему наведения ракеты надо было ввести данные о цели, расчёт которых при том уровне вычислительной техники занимал многие дни. Об оперативном перенацеливании ракеты речи вообще не шло. Да и само количество ракет было небольшим. В 1959 году на вооружении США было 6 межконтинентальных баллистических ракет «Атлас», в 1960-м году их количество увеличилось до 12. Также с 1958 по 1963 год на американских базах в Англии, Италии и Турции было развёрнуто 105 пусковых установок ракет средней дальности «Юпитер» и «Тор». На этом фоне параметры разрабатываемой системы А-35 – 32 стрельбовых канала – смотрелись очень внушительно. 

 Но ситуация менялась очень быстро. В 1963 году в США началось развёртывание новых твердотопливных МБР шахтного базирования «Минитмен-1». Уже в 1964 году группировка МБР США насчитывала 907 ракет. В 1958 году в СССР и США начались работы по разработке систем защиты головных частей баллистических ракет от поражения противоракетами противника. Начала разрабатываться тактика ракетного удара по объектам, защищённым системой ПРО. Предлагалось такое пространственно-временное построение боевых порядков, когда боевые блоки и ложные цели системы преодоления ПРО перенасыщали систему ПРО, делая её таким образом неспособной отразить удар. Другой метод преодоления ПРО – ослепляющие высотные ядерные взрывы вблизи цели, защищённой системой ПРО. Под их действием радары ПРО на некоторое время – несколько десятков минут – не могли функционировать, и в это время можно было беспрепятственно нанести ракетный удар. В середине 60-х годов в связи с наметившимися успехами в создании ПРО в США начали разрабатывать разделяющиеся головные части для МБР.

Всё это потребовало уточнения концепции противоракетной обороны. Вот что пишет главный конструктор СПРН 1970 - 1987 гг., Герой Социалистического труда, доктор технических наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ В. Г. Репин:

«К разработке концептуальных вопросов наряду с НТЦ ОКБ «Вымпел» привлекались многие коллективы военных и гражданских организаций и отдельные специалисты. Эту напряженную работу подытожили в конце 1969 г. узкой по составу экспертной группой специалистов, которая для исключения давления разного рода руководящих и лоббистских кругов формировала свое итоговое заключение в обстановке неизвестности самого факта ее существования и полной изоляции от внешних воздействий. В состав группы входили А. Г. Басистов, выдающийся специалист в области радиолокации и системотехники сотрудник КБ-1 Т. Р. Брахман, Г. В. Кисунько, начальник управления 2 НИИ МО В. Н. Журавлев, заместитель главного конструктора МКБ «Факел» Б. Д. Пупков, В. Г. Репин и заместитель научного руководителя работ по созданию ядерного оружия Ю. Б. Харитона - Ю. А. Романов».

Обратим внимание на слова про «исключение давления разного рода руководящих и лоббистских кругов». Это очень сильно не похоже на обстановку при создании «Беркута» (С-25). Вот как описывает методы разрешения разногласий между руководителями при строительстве С-25 Б.Е.Черток («Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны»):

«Я еще раз напомнил известную большинству из нашего технократического

общества притчу о том, как Берия снял разногласия между двумя главными конструкторами. 

В 1952 году Берия должен был рассмотреть и утвердить очередной график, связанный со строительством знаменитого кольца ПВО вокруг Москвы. Помощник ему доложил, что график не визируют два главных конструктора. Они никак не могут договориться о распределении ответственности и работ между собой. Помощник просил, чтобы Лаврентий Павлович их выслушал. 

- Передайте им, - сказал Берия, - что если два коммуниста не могут договориться между собой, то один из них враг. У меня нет времени разбираться, кто из них двоих действительно враг. Дайте им еще сутки на согласование. 

Помощник вышел, через пять минут он вернулся в кабинет и положил перед Берией график, завизированный обоими главными. 

Бериевские времена давно прошли, и теперь появилось много желающих противоречия обострять.»

 Но вернусь к выводам экспертной группы по вопросам ПРО, работавшей в конце 1969 года. Её рекомендации начинаются с фразы:

«- признать, что при имеющемся и прогнозируемом состояниях научно-технических знаний, создание эффективной системы территориальной обороны от массированного удара невозможно. Основной причиной является возможность количественного насыщения любой системы ПРО боевыми и ложными целями и, как следствие, деградация боевых возможностей ПРО с ростом масштаба ракетного удара и совершенствованием мер его маскировки. В дальнейшей практической деятельности руководствоваться этим непреложным фактом».

К тому времени система А-35 ещё не была достроена, хотя должна была быть готова к 1967 году. В конце концов А-35М была принята на вооружение в 1977 году. Но уже в 1973 году начинается создание новой подмосковной системы ПРО – А-135. Главным конструктором новой системы назначен Анатолий Георгиевич Басистов. Тот самый Басистов, который в 1969 году входил в состав экспертной группы, сделавшей вывод о невозможности создания эффективной системы территориальной обороны от массированного ракетного удара.

Полковник Н.Д.Дроздов приводит такое объяснение:

«Здесь уместно привести замечание А.Г. Басистова, сделанное им в частном разговоре в начале 70-х годов, в период, когда ему было поручено руководство разработками перспективных средств ПРО. На заявление, что, учитывая опыт системы «А-35», не следует спешить с созданием проектов систем ПРО, он заметил: « Вы что же думаете, я это не понимаю? Но попробуйте обратиться в военно-промышленную комиссию с просьбой о выделении средств для научных исследований, а не для создания системы ПРО Москвы - ничего не получите». 

 В своей книге «Секретная зона» Г.В.Кисунько описывает такой случай:

«Я был поражен, когда один из высокопоставленных представителей военного заказчика доверительно мне сказал следующее: «В принципе вы правы: станции А. Л. Минца – не фонтан, но они просты, дешевы и могут быть созданы быстрее, чем станции ПРО; американцы их засекут своими спутниками-разведчиками, и им не придет в голову мысль о том, что эти станции, как вы говорите, ни на что не годны. Неэффективность узлов РО-1 и РО-2 выявится только в ядерной войне, но если это, не дай Бог, случится, то некому и некого будет привлекать к ответственности».

При всей циничности приведённого высказывания оно говорит лишь об одном – ПРО стала стратегическим оружием, проверить эффективность которого можно только в глобальной войне. А само наличие этого оружия предостережёт вероятного противника от развязывания войны. Таковы были реалии эпохи взаимного сдерживания. Впервые понятие сдерживания появилось после Карибского кризиса, но фактически сдерживание началось 29 августа 1949 года – после испытания в СССР атомной бомбы. Следующим существенным шагом к взаимному сдерживанию был запуск спутника 4 октября 1957 года – отныне заморский потенциальный противник уже не мог чувствовать себя в безопасности. И только в середине 60-х Р.Макнамара ввёл понятие неприемлемого ущерба. Основа сдерживания – осознание, что агрессор неминуемо получит ответный удар. Для достижения эффекта сдерживания (или устрашения – как получится) противостоящие стороны всегда прибегали к элементам блефа. Наверное, первым, кто применил блеф для целей глобального сдерживания, был И.В.Сталин. В ответ на усилившийся атомный шантаж со стороны США 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР Вячеслав Михайлович Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что "этого секрета давно уже не существует". Это остудило горячие головы за океаном. Продолжение истории последовало 25 сентября 1949 года. В сообщении ТАСС в ответ на то, что "22 сентября президент Трумэн объявил, что по данным правительства США, в одну из последних недель в СССР произошел атомный взрыв...", объяснялось, что в Советском Союзе "ведутся строительные работы больших масштабов, ...которые вызывают необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств". "Что же касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить, что еще 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР В.М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что "этого секрета давно не существует". " Это заявление означало, что Советский Союз уже открыл секрет атомного оружия и он имеет в своем распоряжении это оружие. Научные круги Соединенных Штатов Америки приняли это заявление В.М. Молотова как блеф, считая, что русские могут овладеть атомным оружием не ранее 1952 года. Однако они ошиблись, так как Советский Союз овладел секретом атомного оружия еще в 1947 году". (С.Т.Брезкун, В.Н.Михайлов «Добро или зло? Философия стабильного мира»). Озадаченным американским генералам осталось только гадать – сколько атомных зарядов накопил Советский Союз к концу 1949 года?

             Окончательно стратегический статус ПРО был закреплён в 1972 году подписанием Московского Договора по ПРО. В 1969 году группировка отечественных МБР достигла численности, сопоставимой с численностью группировки США. Президент США Никсон признал наличие ядерного паритета между СССР и США. Как и в начале 50-х, только оборонительные меры не могли обеспечить безопасность страны. Поэтому в 60-е основные усилия и ресурсы шли на достижение ядерного паритета. Михаил Первов в книге «Ракетные комплексы РВСН» пишет:

«Предполагалось строительство более тысячи шахтных пусковых установок. Массовое строительство шахт в будущих районах дислокации началось в 1965 году. О громадных объемах работ, затратах материальных и людских ресурсов только за два первых года строительства ракетных комплексов УР-100 и Р-36 красноречиво свидетельствуют следующие официальные сравнительные данные по состоянию на июль 1967 года:

- проведено около 120 миллионов кубометров земляных работ (на Днепрострое в свое время было проведено около 3 миллионов кубометров, на Красноярской ГЭС - около 5 миллионов);

- стоимость строительства стартовых позиций УР-100 и Р-36 составила около одного миллиарда рублей, что соизмеримо со стоимостью строительства Куйбышевской и Красноярской ГЭС;

- в работах по строительству, доставке, монтажу оборудования и вводу в эксплуатацию ракетных комплексов УР-100 и Р-36 участвовало более 650 тысяч рабочих, конструкторов, ученых, военнослужащих.

Группировка ракет 8К84 и 8К84М росла быстрыми темпами. В 1967 году на дежурстве находились 160 пусковых установок 8К84, в 1968 году - 420, в 1969 году - 620, в 1970 году - 770, в 1971 году - 930. В 1972 году группировка 8К84 и 8К84М достигла своего апогея - 950 пусковых установок.»

             В эти же годы развитие противоракетной обороны пошло по пути создания системы предупреждения о ракетном нападении (СПРН) и системы контроля за космическим пространством (СККП). В ядерном планировании США на смену контрценностному подходу пришёл контрсиловой (подробнее здесь - Текст лекции Е.В. Мясникова, состоявшейся 15 октября 2003  г. в Московском физико-техническом институте «Принципы планирования ядерных операций» http://www.armscontrol.ru/course/lectures03b/evm031015.htm ), то есть в качестве первоочередных целей стали рассматриваться стратегические силы СССР. В качестве меры по сохранению группировки МБР стал рассматриваться их вывод из-под удара по сообщению о ракетно-ядерном нападении от СПРН, то есть ответно-встречный удар. Из-за сложности организации ответно-встречного удара принимались меры для сохранения потенциала для ответного удара после нападения противника. Одной из таких мер была разработка средств ПРО пусковых установок МБР, но эти средства в силу специфики защищаемых объектов сильно отличались от системы ПРО типа А-35.

 История отечественной ПРО – непрерывная борьба мнений. Причём мнений людей выдающихся и амбициозных. И эта борьба затягивала всех соприкасавшихся с этой тематикой людей. Часто эта борьба принимала ожесточённые и бескомпромиссные формы. Победители получали руководящие кресла, проигравшие – персональную пенсию. Чтобы разобраться в хитросплетениях этой борьбы, мало знать технические подробности, надо иметь представление о политической расстановке сил в ЦК КПСС, в Совете Министров СССР, в Министерстве Обороны, в Академии наук. Причём эта расстановка сил постоянно менялась. Непосвящённый человек, чтобы понять ситуацию с ПРО, обращался к специалистам – и неизбежно оказывался в одном из противостоящих лагерей. Вот пример – статья Виктора Литовкина об Анатолии Георгиевиче Басистове https://www.basistov.ru/litovkin.html .