Хм...

Артём проснулся от того, что кто-то тряс его за плечо. В ушах звенело, будто в них вбили гвоздь. Глаза слипались, а в горле першило от спёртого воздуха подземки.

— Конечная, — буркнул кондуктор, тыча пальцем в табличку «Станция „Победа“». — Вылазьте, или вас вывезут в депо.

Артём кивнул, не вслушиваясь. Он уже привык просыпаться в чужих местах. Вчера — на скамейке в парке, позавчера — в круглосуточной аптеке, сегодня — в вагоне метро, который пахнет ржавчиной и тоской. В кармане пальца наткнулся на что-то холодное. Вытащил — складной нож с гравировкой «Хроник». Не его. Или его? Память будто вырезали скальпелем.

На перроне гулко стучали каблуки. Рекламный экран над эскалатором мигал предупреждением: «Не приближайтесь к платформе! За последнюю неделю пропали три человека». Артём потрогал дату на ноже — совпадала с первой пропажей.

— Эспрессо, двойной, — сказал он бариста в кафе у выхода, пытаясь прогнать дрожь в руках.

— Без сахара, как обычно? — улыбнулся тот, протягивая стаканчик. — Вчера вы три выпили.

Артём замер. Вчера он не выходил из дома. Или выходил? В виске застучало, а за спиной послышался смех — хриплый, как скрип несмазанных дверей. Обернулся: никого, кроме старушки с тележкой, устало бредущей к эскалатору.

Телефон завибрировал. Лика.

— Ты опять не спал? — голос сестры звенел, как натянутая струна. — Доктор Воронцова звонила. Говорит, ты пропустил сеанс…

— Спал, — перебил он, глядя на нож. Лезвие блеснуло, отразив его лицо — на секунду ему показалось, что глаза стали темнее, а в уголке рта дрогнула чужая улыбка. — Просто… плохо помню.

— Артём, — Лика замолчала, потом добавила тише: — Я нашла твою старую куртку. В кармане были… таблетки. И фотография мамы. Ты же не…

Он не услышал окончания. В динамике что-то щёлкнуло, и на смену голосу сестры пришёл шёпот, от которого похолодела спина:

— Ты думал, это всего лишь сон?

Артём выронил телефон. Экран разбился, но смех не прекратился — он лился изнутри, заполняя череп, как яд. Кончики пальцев онемели, а в глазах поплыли красные пятна. Последнее, что он увидел перед тем, как мир пополз в чёрную дыру, — часы на стене. Стрелки замерли на времени, которого не существовало: *4:13*.

Когда он открыл глаза, вокруг не было ни кафе, ни метро. Только бесконечный коридор с зеркалами, где в каждом отражался не он, а кто-то другой — в фиолетовом плаще, с лицом, скрытым под треснувшим гримом.

— Привет, Артёмка, — сказал Человек в Зеркале, подбрасывая нож. — Пора просыпаться.

И тогда Артём понял: его кошмары только начались