Редкости нарезкой

Две фигуры в русской философии стоят особняком и вместе, при том, что между ними бездна разверста, но и всё же в моём восприятии мира и человека – русского человека – это так. Эвальд Ильенков и Константин Леонтьев, про которого иные нынешние искатели оригинальностей твердят, что он «больше православный, чем христианин».

Спрашиваешь – как это; молчат. 

Почитываю разное. Порой веселюсь.

*

Философско-литературный журнал «Логос», 2009 года выпуск, статья Сергея Мареева, доктора философии, «Ильенков и “философия науки”»:

«“Человек, - пишет Ильенков, - никогда не начинает мыслить «с самого начала», «прямо из фактов», то есть с позиции питекантропа. Он в самом восприятии эмпирических фактов в мышлении пользуется готовыми категориями и понятиями. Вопрос лишь в том, какими именно, как, где и откуда он их усвоил”.

С позицией “питекантропа” в теории познания покончил уже Кант. Если бы Робинзон не имел на своём острове того запаса понятий, а также предметов и, главным образом, орудий, которые ему достались от других людей, то он превратился бы в питекантропа.

И это очень наивное представление, что первые понятия питекантропами были добыты из фактов при помощи чистого мышления: сели питекантропы вокруг костерка, подумали и – придумали, скажем, число для счёта. До сих пор “философы науки” так и не смогли показать того способа, каким число, простое натуральное число, получается прямо из фактов. Потому что не из фактов оно получается, а из практики освоения людьми количественной стороны действительности» (с. 101).

Последнее, сентенциозное, вызывает «бородатую» картинку: помещённая в бесконечность обезьяна («питекантроп») на выданной ей пишущей машинке («костерок») рано или поздно выстучит «Войну и Мир» графа Льва Толстого («освоение количественной стороны действительности»).

Вот мне любопытно – кто-нибудь когда-нибудь, кроме как в этом анекдоте, показал живьём такую вот обезьяну («питекантропа») человекам-философам? И отчего такое высокомерие у людей к… самим себе?

Нотабенью: не оборотное ли насмешки «люди произошли от обезьяны, так будем их любить!» (от Владимира Соловьёва, философа).

Но самое в этом случае занятное, что, сколько помню, апогеей философских штудий Эвальда Ильенкова была следующая фантазия: поскольку гармоничный-справедливый мир не удаётся даже усилиями наличных коммунистов, его надо срубить под самый корешок – уничтожить, суицидально; а поскольку в природу заложена «идея прогресса» («учение всесильно, потому что оно верно»), то вселенная возродится, и в ней возродится новый, более совершенный, более «удачный» человек, и уж он-то наверняка добьётся цели в Желании своём; если же и в тот раз не получится, то мир надо уничтожать сызнова: «эх раз, ещё раз, ещё много, много раз».

Так вот, спрашиваю я у «духа» Ильенкова, – а из каких «эмпирических фактов в своём мышлении» эти-то, новые и новейшие «питекантропы» возьмут «готовые категории и понятия» позитивизма, марксизма-ленинизма как вершины идей социального прогресса?

Проще – царства справедливости.

«Дух» пока молчит. Остаётся дочитывать оракульских жрецов неизречонного.

Абсурд? Но, вот ей-богу, занятно. Велик русский человек, ой велик. В редкости явлений и в крайних своих проявлениях. 

А Робинзона мне жалко: подпольщик, но поневоле.

*

Вместо послесловия.

Теодор Моммзен (1817-1903), немец, сын пастора. Историк, политик. Лауреат Нобеля 1902 года.

Моммзен, о римском диктаторе Сулле: «…вера в абсурд, неизбежно зарождающаяся в душе каждого, кто совершенно отказался от надежды отыскать причинную связь между явлениями. Это суеверие счастливого игрока, который считает, что судьба дала ему привилегию везде и всегда выигрывать».