Предмет как герой. День второй. Волшебный лобзик и коварная секвойя

Как-то так видит лобзик и красно-жёлто-зелёный берет Copilot

На юге государства Гешпанского, в деревушке небольшой жил да был, спокойно себе поживал столяр один мавританский. Ликом чёрен и... Ну, по меркам местных ничего такой, прекрасен. А уж рученьки какие золотые! Особливо когда берёт в них лобзик свой волшебный. Сидит такой, трубкой своей чего-то пыхает, дым странный, но приятный выпускат, шапоньку красно-жёлто-зелёную изредка поправлят и пилит, пилит, пилит...

Напиливал кому мебель из пеньков причудливых, кому деревянны ложки с вилками да кружки с тарелками. А один раз даже нож десертный из клёна или ясеня сбацал для купца одного заезжего. Игрушки там детишкам выстругивал, заборы изредка равнял, гробы приходилось тоже, нда-с... Ну, в общем без дела не сидел.

И вот однажды король гешпанский решил свою дочь, принцессу единственную, замуж выдать. Мол, зятю причитается не токмо краса така аристократическая, голубых кровей, но еще и полкоролевства впридачу. Живи да радуйся! 

Ну, женихи, конечно, валом во дворец повалили. А за ними и столяр увязался. А чего сиднем-то в деревне сидеть, когда в столицу все подались? Чай, заказов там поболе будет. А ежели судьба смилосердствуется, так и полкоролевства отхватить можно. Прикольно, чо!

Пришёл во дворец с остальными, а на стражники на входе у него шапоньку красно-жёлто-зелёную отобрали, застращали и трубку с волшебным лобзиком из рук вырвали. Мол, не положено со своим – и точка.

Король гешпанский собрал всех женихов в тронном зале и волю свою объявил. Только тот получит принцессу и половину земель государственных, кто сумеет за ночь одну толстую-претолстую секвойю завалить, что в парке королевском обретается. Дескать, стара она стала, в окна глядеть мешает, страну цельну обзирать препятствует. А коли кому инструмент какой надобен, так пусть не стесняется человече. Что попросит, всяко ему предоставят для борьбы с древом коварным. Ну, а не сумеет за ночь растение сие завалить, так и быть – голову с плеч снесут. Всё тем жа выбранным инструментом.

Ну, женихи очередь по номеркам обустроили, да на перву ночь одного к секвойе и направили. Тот топор испросил японской стали и пошёл древо валить. А наш столяр подумал, подумал малёх, да за ним увязался. Чует, что-то неладное будет. И ведь не подвела мавра чуйка-то!

Пришёл, в кустах затаилсо и смотрит. Первый жених древо рубит, рубит, сталь японска звенит, весело вовнутрь входит, как ножик в тающее маслице, кольца годичные пересчитывает, но... Коварная секвойя за один удар топора новую древесину отращивает. «Ишь, ты гадкое дерево!» – столяр наш думает да подбородок потирает. Это ж как супротив такого-то, вечно воскресающего бороться?

Ну, в общем, поутру пришла стража, глядь-поглядь не справился первый женишок с задачкой-то. Взяли его под белы рученьки и к плахе поволокли. Там топор японской стали и снёс буйну неповинну голову... А к ночи к коварной секвойе второй жених отправился. Да не один, а с пилами вострыми и дружиной дровосеков с силушкой немалой.

Но и у них ничего не вышло. Видел мавр, как в последний момент древо обратно «мясцом» своим приросло. И этих, короче, казнили. Через распиловку. Третий жених испросил бензопилу, да и у него с секвойей ничего не сложилось-поклалося. Навродь спилил гадкое дерево да в изнеможении прилёг отдохнуть. Только глаза закрыл, а ствол ка-а-ак на пенёк прыгнет! И спила, ну, как не бывало! Так и этот парень сгинул.

Многое мавр за свои бдения в кустах повидал. И как секвойю крошили и резали, как расстреливали, как коварных древоточцев напускали да бомбами обкидывали... Ничего древо не берёт – и всё тут! Как есть коварное.

И вот настала очередь мавра самого. Вызывает его король гешпанский, строго так в глаза смотрит и вопрошает: «Чего тебе надобно с собою дать, столярче?» А парень ликом чёрный и... ну ничего такой, прекрасный, и ответствует: «А вы вот, вашество королевишство, верните мне лобзик, шапоньку красно-жёлто-зелёную да трубку, подругу мою стародавнюю. Мне и того хватит». Подивилися все просьбе такой, но инструменты и головной убор вернули.

Отправили стражники парня на погибель верную, а перед рассветом вернулися посмотреть, как там коварная секвойя древесиной заново прирастат. Смотрят, вокруг древа кумар странный, но приятный такой стоит, хоть топоры вешай! Трубка мавра дымит, а он сам лобзиком пилит, пилит, пилит, изредка шапоньку свою красно-жёлто-зелёную поправляя. И ведь растение мерзостное даже прирастать новыми кольцами не собирается. Спокойно так себе пилится! Ужо и щепонька одна осталась, ствол удерживающая. А с первыми лучами солнца пала секвойя поганая. Пала и более не воскресла.

Сам король гешпанский прибежал чудо тако посмотреть. Ходит вокруг древа мёртвого, руками всплёскивает, пальцами тычет, дивится и столяра расспрашивает. Неужто у него лобзик впрямь какой волшебный, заговорённый? Али метода чудодейственная? Мож, трава кака магическа? Да как так-то вообще?! И улыбнулся тогда мавр, шапоньку свою красно-жёлто-зелёную поправил, дыма странного, приятного в лицо будущему тестю выдохнул и молвил: «Как, как... Да па приколу!»

Ясен секвойный пень, потом пришлось пир да свадебку замутить и полкоролевства простому столяру чёрноликому отдать. Вместе с принцессою. 

И я, Бобёр, на той свадьбе был, кумар вдыхал, ржал да картоху жарену в три горла жрал. Лобзик волшебный трогал, дивился да чуть со стула секвойного не свалился!