Водолазкин VS Тонышев. Бояр-аниме отменяется: будет драма и тишина

Сначала я хотел написать про все спектакли Сергея Тонышева. Типа обзор: всё сразу, всё видел, всё понял. Но вовремя опомнился — получились бы театроведческие танцы «галопом по Европам»: много слов, мало смысла. Что-то вроде пересказа старшеклассника, который читал только заголовки и теперь делает вид, что разбирается в режиссуре.

Так что решил сосредоточиться на одном. На Чагине. Потому что вначале ничего не было, и лишь дух — бесплатный бесплотный, как всё великое — скитался над бездною. То есть… сначала была книга. И с неё всё и поехало.

«Чагин» — роман российского писателя, литературоведа, доктора филологических наук Евгения Водолазкина, опубликованный в 2022 году в издательстве «Редакция Елены Шубиной» в серии «Новая русская классика». Главная тема романа — трагедия «маленького человека» в контексте абсурда второй половины XX века. Также в произведении затрагиваются темы памяти, любви и покаяния.

Когда я читал Чагина, всё время ловил себя на странном ощущении. Поначалу кажется, что написано просто — будто между делом, без литературной показухи. Но за этой простотой сразу чувствуется выверенность. Там внутри заумные конструкции, игра смыслов и каллиграфическая точность. Водолазкин любит повтор, но не потому что не может подобрать другое слово. Это тавтология со смыслом. Она работает как ритм, как наслоение. Например, если бы этот текст прогнали через программу вроде "Свежий взгляд", она бы, скорее всего, забраковала половину книги. Мол, повторы, канцеляризмы, одно и то же по кругу. Но в этом как раз и видно мастерство. Водолазкин повторяет не потому что не знает другого слова. Тут мастерство мастера — в том, как он мастерски использует повторы. Он не просто повторяет. Он повторяет повтор, чтобы повтор стал значением. Повтор ради ритма. Повтор ради смысла. Повтор, который делает из обычной фразы почти мантру. Или, по крайней мере, эхо. Слова возвращаются, будто не хотят уходить. Как будто даже они цепляются за жизнь.

У Водолазкина с иронией всё тонко. Кто-то в сети пишет, что автор слегка посмеивается над читателем — мол, не всё так серьёзно, как кажется. Другие считают, что это просто такой интеллектуальный юмор — вроде бы с ухмылкой, но без злобы. Ни сарказм, ни подкол, а что-то из разряда «ну вы же понимаете, да?» И я такой — ну да, конечно, понимаю. Понимаю ли? Ну… да. Или нет? Но всё же — работает. Точно что-то есть. Даже если не понял, чувствуешь, что было умно. Может, он мне подмигивает таким образом. Может, и не мне. А может, вообще никому. Что там в мозгах у автора — чёрт разберёт. 

«Слова, которыми мы описываем события, есть часть этих событий. И если передавать события в точности, то слова и не могут быть другими.»

Вот тебе и лингвистика. Слово — не просто ярлык. Оно участвует. Оно влияет. Даже если ты пытаешься просто "описать", ты уже вплетаешь себя в происходящее. И Водолазкин это не объясняет — он как бы кидает эту фразу и уходит, а ты сиди и думай.

«Рифмы жизни ощущают многие, но рифма — не удвоение. Рифма — это переход к новому с памятью о старом.»

Красиво, да? Почти как пост в телеграм-канале какого-нибудь депрессивного филолога. Но суть сильная. В жизни тоже не всё в рифму по звучанию. А по смыслу — ещё как. Повторяется, но по-другому. И это «по-другому» — ключ.

«Ты смотришь на человека сквозь призму его биографии, а биография от него не зависит. Зависит, конечно, но в довольно небольшой степени.»

Вот это уже уровень «мем для думающих». Биография вроде бы объясняет, а вроде и нет. Как будто всё про человека написано, но ты всё равно не знаешь, кто он. Ни он, ни ты.

Язык в книге немного отстранённый, даже слегка канцелярский — особенно в дневниках Чагина. Но в этом и сила: читаешь не текст, а будто в голове у человека сидишь. Он говорит себе, а ты случайно подслушал. И это почему-то работает сильнее, чем любая исповедь.

Спектакль

А потом был спектакль. Когда я узнал, что ставят Чагина, то, честно, удивился. Я просто не мог представить, как можно всю эту эпопею впихнуть в несколько часов. Там же половина книги — не действия, а размышления. Это как поставить внутренний монолог с антрактом.

Сергей Тонышев — мастер. Он просто выкинул вторую часть романа. Всё, что происходило в Британии, он кастрировал. И правильно. Потому что, честно говоря, нефиг. Смысл точно не в краже манускрипта. Не в движухе. Он оставил главное — внутренний слой. Я не буду вдаваться в подробности, но это уже другой уровень. Тонышев взял эту книжную тишину и сделал из неё сцену. Не "по мотивам", не "переосмысление", а просто как будто открыл то, что и так было в книге — только теперь ты это не читаешь, а видишь и чувствуешь.

Постановка медленная, но не скучная. Это спектакль, в котором никто не кричит, не ломает мебель и не бросается фразами в духе «я тебя ненавижу». Здесь всё как-то между словами. Через жесты, через паузы. Иногда тишина говорит больше, чем весь монолог.

В какой-то момент ты просто перестаёшь следить за сюжетом и начинаешь жить внутри спектакля. Просто смотришь, слушаешь, дышишь рядом с этим Чагиным. Он не герой, не философ, не святой. Он просто есть. И этого, как ни странно, хватает.

Можно сказать, что это спектакль о вине. Или о памяти. Или о том, что бывает, когда человек остаётся один на один со своей жизнью и пытается не сойти с ума. Но, честно, не хочется приклеивать ярлык.

Это просто спектакль, после которого ты не хлопаешь сразу. Сначала сидишь. Потом встаёшь. Потом идёшь — медленно. И в голове всё ещё крутится:

«Слова, которыми мы описываем события, — часть этих событий.»

Резюмировать, пожалуй, нечего, потому что всё уже сказано — и сказано не мной.
Ни роман, ни спектакль не требуют объяснений. Они требуют присутствия. Надо прочитать, чтобы почувствовать и понять. Или не понять, но почувствовать. Потом — посмотреть. Не чтобы сравнить, а чтобы продолжить. Но сначала книга. Потому что сначала — слово. А потом спектакль. Потому что потом — действие. Иначе не получится то, что могло бы получиться. Или получится, но не то. Или то, но не совсем. Можно многое упустить или не упустить, или подумать, что наверное что-то упустил. Но лучше не рисковать. 

Смотрю на текст и спрашиваю себя: сам-то понял, что написал? Ну да. Наверное, понял. Или не понял — но прочувствовал. Или не прочувствовал, но захотел, чтобы почувствовали другие. Или хотя бы сделали вид.
В общем... пусть будет. Кажется мне нужно у автора попросить процент за рекламу))) 

Ну а вдруг?...

Евгений Германович, если вы это читаете — давайте уже делиться гонораром. Я тут целую воронку сделал, а вы пока даже спасибо не сказали. Если что, то согласен на книгу с автографом.
Режиссёру — если вдруг останется пара контрамарок на весь театральный сезон, примем с благодарностью. На двоих. Я с женой. Искусство сближает, но билеты всё же ускоряют процесс.