Когда жизнь даёт тебе ̶м̶а̶н̶д̶а̶р̶и̶н̶ы̶ гастроскопию

Последние недели в моей жизни напоминали ситком: зацикленные локации, стереотипные, но харизматичные персонажи, минимальный сюжетный прогресс и т. д. Немного приболела — и стало не до заметок. Не до вдохновения, не до музы, не до юмора. Хотя писать свою книгу я не бросала: где-то прокладывала сюжетные линии, где-то накидывала диалоги, где-то делала краткие, но эмоциональные сцены.

О грустном писать не люблю. Не потому, что всё всегда хорошо, просто не люблю погружаться в плохое. Как по мне, чем больше топчешься в унынии, тем глубже вязнешь. Хорошо, что рядом есть те, кто не даёт утонуть в собственных мыслях и страхах.

Ну а теперь — ближе к телу. Вернее, к больницам.

Состояние пошатнулось, и я, как сознательный человек, спасибо моей маме, обратилась в клинику, выискивая, где же этот пресловутый корень зла. Кто бы мог подумать, что и в больницах жизнь кипит не хуже, чем в ситкомах.

Я, между прочим, тот человек, которого без серьёзных симптомов в больницу не затащишь даже силой — разве что с обещанием бесплатного кофе, доступной розетки и Wi-Fi. Когда врачи с энтузиазмом гончих взялись искать причину моих бед, началось эпичное путешествие с моего же желудка.

Первым пунктом назначения стала гастроскопия. Ах, это милое слово… На деле — процедура, когда тебе в глотку отправляют зонд толщиной с садовый шланг, не самая приятная вещь. Раньше мне проводили это исследование под наркозом и даже почти не страдала. Но в этот раз наркозом и не пахло. Потому что — внимание! — было десять вечера. Никакого сна — только хард-кор.

Медсестра отвела меня в отделение, где меня встретил персонаж, которого я мысленно окрестила «Халк». Высокий, широкоплечий, с лицом, будто вырезанным из мрамора. Без намёка на эмоции. Ни тебе улыбки, ни «не бойся, милая», ни «сейчас всё будет хорошо». Только взгляд в стиле: «Следующий!».

Я, как истинная паникёрша, моментально нарисовала в голове картину: этот громила, держащий тот самый шланг, сердце мигом ушло в пятки, а ладони вспотели, будто я собралась сдавать ЕГЭ по химии, с которой у меня всегда были проблемы. Но я решила, что, может, это просто медбрат. А сейчас появится добрая тётушка — вся в заботе и профессионализме — и аккуратно всё сделает.

Ага. Как же.

— Заходите, — произнёс Халк голосом, от которого задрожали стены внутреннего спокойствия.

Захожу — и теряю остатки самообладания. В кабинете меня уже ждёт второй такой же, только этот с ирокезом, татуировками до ключиц и бородой, заплетённой в косичку. Ну, чистый викинг. Смотрит так, будто его вырвали из Валгаллы и теперь он будет мстить.

Поняв, что женщина с добрыми руками сегодня в отпуске или, возможно, сбежала, я попыталась вызвать хоть немного сочувствия, хлопнув ресницами, вкупе с умоляющим взглядом. В ответ на меня взирали две пары абсолютно равнодушных и непрошибаемых глаз, и полное игнорирование. Мол, «не первая, не последняя, прорвёшься».

Не знаю, сколько длилось исследование, но в какой-то момент я, в приступе отчаяния, схватила викинга за руку. Не сильно, дабы не обвинили в нападении, но достаточно, чтобы не потерять остатки связи с реальностью. Удивительно, но он позволил. И это был мой единственный лучик поддержки в этом мрачном эпизоде.

Когда всё закончилось, я соскользнула с кушетки, в слезах, на ватных ногах, чувствуя себя пережившей битву. Казалось бы — конец истории. Но нет.

Через несколько дней состоялась госпитализация в другую клинику. Там врачи были чудесные, такие же грамотные, вежливые, человечные. А вот организация… Скажем так, создаётся ощущение, что её рисовали левой пяткой в темноте.

Первый курьёз случился, когда в нашу палату привезли женщину после операции. Санитарки пытались её разбудить и выяснить, какая койка её. Женщина, еле живая, но адекватная, открыла глаза и сказала: «Это не моя палата». Я, уже почти дремавшая, приоткрыла глаза и подтвердила: «Дама — не наша». Санитарки были в шоке. Что, как, почему? Женщину увезли.

Я радостно закрыла глаза, надеясь, наконец, поспать… и тут моё внимание привлёк грохот, подкатывающейся капельницы.

— Это что? — спрашиваю, сонная, но обеспокоенная.

— Капельница, — бодро отвечает медсестра.

— Зачем?

— После операции.

— Ка-а-а-кой операции? Меня не оперировали!

— А… Вы просто спите?

— Ну да. Устала.

Кажется, её это искренне удивило.

К вечеру я осталась одна в палате. Пришла другая медсестра с уколом:

— А где… фамилия — неважна?

— Я здесь одна.

— Ка-а-а-к? — ужаснулась женщина.

Её растерянность стоила отдельной сцены. Она, кажется, вышла искать пропавшего пациента, как героиня триллера.

Но и это не финал. Вечером пришла раздатчица с ужином и бодро сообщила:

— Вас сутки не кормить. Есть распоряжение. 

И суёт мне бумагу, в которой моя фамилия выделена зелёным лайнером и огромными буквами написано: «сутки не кормить».

Вот в тот момент я почти сломалась. Я мнительная, а значит, в голове мгновенно промелькнули диагнозы, операции, катастрофы. Позвонила врачу. Она в шоке:

— Я ничего такого не назначала!

В итоге оказалось — кто-то что-то перепутал. Вечер закончился ужином, но с лёгким беспокойством, ведь кого-то кормить не должны были сегодня, наверное…

Но среди всего этого безумия появился лучик света. Через день заглянул молодой интерн, ученик моего лечащего врача. И этот интерн был словно из другой вселенной. Улыбчивый, внимательный, вежливый до безобразия. Он проводил меня до палаты после процедур. Проверял, нормально ли я дошла, если не мог довести сам. А потом, уходя, с улыбкой как-то сказал:

— Увидимся завтра.

Это было так трогательно, в самое сердечко.

Мораль? Даже когда жизнь подбрасывает тебе не мандарины, а гастроскопию без наркоза, капельницу без операции и голодовку без причины — юмор и ирония спасают. А ещё крепкие руки викинга. Иногда буквально.