"Не то"

Весна пришла мгновенно, точно ее включили. Кто-то наверху опомнился, увидел, что на календаре апрель и торопливо скомандовал: солнце - грей, зелень - расти. И все враз появилось.

Не успели газоны возле главного корпуса как следует позеленеть, стайки студентов уже расселись по ним с учебниками и бутербродами. 

Нам, художникам, готовящим первый экзаменационный просмотр работ, такое оживление было на руку. Рисуй - не хочу. Мы рассыпались с красками и планшетами по всей территории Туона и рисовали.

Сидишь на земле, как на живом теле планеты. Слышно как она дышит, как все вокруг растет, как трава тянется вверх шелковыми змеями. Солнце слепит, гладит щеки и руки, греет. Болтовня соседней компании щекочет уши, эмоции хлещут через край. Весна разделила студентов на два лагеря. Тех, кто еще свободен сердцем - таких мало, их улыбки беспечны, а смех легок, как мыльные пузыри. И вторых, таких, сердца которых уже ранила первая любовь. С этим все ясно: беспокойное пламя сомнений и надежд. 

Для следующего наброска я выбрала девочку с неряшливо собранным сереньким хвостиком и тонкими, будто хрустальными, чертами лица. Она сидела особняком, ее широкая юбка стояла на траве как колокол - это было интересно. Живая кукла на чайнике.

Девочка постоянно мяла хрупкие пальчики и смотрела на то открывающуюся, то закрывающуюся входную дверь университета. Начиналась большая перемена и дверь выпускала из недр колыбели знаний все новых и новых, измученных наукой детей.

Часы на башенке главного корпуса показывали без семи минут час. Но они сломались ещё в незапамятные времена. Никто их не чинил. Время остановилось, и по всему было ясно, что длинное четырехэтажное здание с черепичной крышей и чеканными вензелями на коньках до сих пор живет при короле Грегори, когда все в Туоне носили строгие платья, говорили чинно, учились хорошо, на газонах не сидели, а имели совесть и честь. Одним словом, тогда, когда все было “не то, что сейчас”.

К девочке в длинной юбке подошла крупная, большегрудая девушка в мужских штанах и широкой мужской рубашке навыпуск. Ее глаза были обведены черным карандашом. Крупная скинула на траву сумку и упала в изнеможении рядом с тонкокостной. Я отвернулась, чтобы не пялиться. Дорисую по памяти. Чужие, сильные чувства сквозят в меня напрямую, даже если я этого не хочу. Так уж устроен мой мир. Приходиться быть тактичной. 

А вот и моя сердечная тайна. Вернее, ровная ее половина.

Из дверей университета вышли ребята и девочки с музыкального, среди них был Эрик. Эмиль вряд ли стал бы так залихватски смеяться и тыкать в спину коротко стриженного парня с оттопыренным ушами.

Эрик попрощался с ушастиком очередным тычком, потом склонился над черноволосой девочкой, взял у нее сумку и повесил себе на плечо. Все пошли направо, а Эрик с девочкой - налево. Я напряглась. Вроде бы обычная девочка, из тех, которых у Эрика не сосчитать. Маленькая, Эрику по грудь, плечики опущены, кофта широка и висит на ней, как мешок, не звезда, не то что предыдущая, та прям фигуристая была, до черной зависти, изящная как гитара. А эта не такая, "не то". Но "не то" может быть ещё опаснее. "Не то" может пробраться в сердце гораздо глубже, чем красивое личико или большая грудь. Эрик крутил головой, здоровался со знакомыми, потом увидел меня, разулыбался и помахал рукой. Они отошли подальше и тоже сели на траву.  

Мне не хотелось его смущать. Можно было бы уйти, но тогда он поймет, что я нарочно. Будет потом подтрунивать. 

Я посидела немного для приличия, сделала вид, что рисую. Эрик был чем-то воодушевлен. Ерзал, горбился, расправлял плечи, разворачивал грудь. И говорил, говорил, говорил. 

Не смотреть в его сторону просто не получалось. А рисовать тем более. В итоге я окончательно расстроилась и ушла. Дорисую дома. Я поклялась себе ни о чем не думать, все равно потом сам расскажет. Не в первый раз. 

На носу была весенняя сессия. Каждый день после занятий ребята шли репетировать. Они проводили за музыкальными инструментами по несколько часов в день. Оставшееся время Эмиль пропадал в библиотеке, а Эрик в компаниях. 

"Если учеба мешает радостям - к ведьмам такую учебу," - смеялся он. 

Я поняла, что и я смотрю на входную дверь, все это время смотрю и жду, что появится кто-то из братьев. Они заканчивали в два тридцать. Эмиль, скорее всего, сразу пойдет в библиотеку или в репетиторию, а вот Эрик наверняка выбежит на свободу под солнышко. 

- Чего ты переживаешь? - удивлялась Ванда. - Он все равно тут болтается все время. А ты что хотела? Чтоб он с тобой обжимался?

- Нет, что ты! 

- Ну вот! У тебя на лице написано: “Нет, что ты!” И как к тебе подступиться тогда? Тем более, кому? Разберись сначала, кто из близнецов тебе больше нравится.

- Да мне никто ничего не предлагает. 

- Вот ты вроде книжки читаешь, Итта, а с чего они тут торчат все время - не понимаешь. 

- Понимаю. Но выбрать я не могу. Мне они оба нужны. 

- Ну, тогда сиди и жди, пока их уведут. Ричка твоего Эмиля давно отрабатывает. Он для нее сложный ребус, непокоренная высота. 

-  Да ну! - махнула я рукой, хотя внутри у меня кольнуло. - Не светит ей. 

- Я бы не была так уверена. Он особенный, конечно. Но, может, только с виду. Он же все-таки брат-близнец твоего Эрика. С чего бы ему другим быть? И потом, все мальчики, абсолютно все хотят руками трогать. Ты у нас скромница. А Ричка - медичка, у нее тормозов нет.

- Ну спасибо, успокоила...

* Когда ищешь что-то в черновиках, находишь всякие эпизоды, которые не вошли в книгу. Надо будет отдельной частью выпустить потом, или во флешбэки вставить. Главное в порядок привести)