Троица и Мелькор

Сегодня праздник Троицы. Отчего-то в праздники меня непременно посещают грешные или откровенно крамольные мысли. Что это, влияние мира демонов, которому я подвержен? Или материалистическая праздность, присущая выходным, освобождаюшая место для творческого процесса? А он у меня никогда не был связан с прославлением светлой стороны бытия. Хотя в Бога я, в целом, верю…

Как бы то ни было, нынче зацепились, сходясь, две абсолютно разные, перпендикулярные шестеренки. А сойдясь, выбили искры. Вот эти шестеренки порознь: 

Первая шестеренка.

Я вспоминаю, как я исповедался. Батюшка мой тезка. И лет ему столько же. Он в монашеском, черном. Я в цивильном, белом, по причине жаркого лета. Это внешне. А в духовной Вселенной, на той стороне, где нет объективного наблюдателя, может все и наоборот. А может, и нет. Никто не скажет. Наблюдателя-то нет. 

Исповедуюсь я не то, чтобы из-под палки… Но и не по зову души. А потому что так… положено. И чтобы не расстраивать маму. Исповедник чувствует это. И в нем копится праведное возмущение. Переходящее в уже не столь праведное раздражение, вызванное моими односложными ответами на его душеспасительные вопросы. Особенно отца Александра задевает моя реплика в ответ на, видимо, канонический вопрос о существовании ада и рая. Мой отклик лаконичен, расплывчат и разит явным агностицизмом: «наверное!». Священник вскипает: «Если ты сомневаешься, я не могу тебя исповедовать!» После следует неловкий момент. В ходе которого мне следует убедить его, что я не сомневаюсь А ему сделать вид, что он мне верит. Ну, это все равно как мямление юноши на прямое и незамысловатое девичье: «А ты меня любишь?» Что бы парень не сказал после этого (если ты не гений, равный Петрарке, Пушкину или, на худой конец, Сервантесу), все неубедительно и жалко. Детский лепет, штаны на лямках. Я чувствую это. Отец Александр чувствует тоже самое. Но оба делаем хорошую мину при плохой игре. Наконец, он спрашивает, есть ли у меня вопросы, касательно веры. А меня, и правда, занимала одна строчка в Писании. Ее я и озвучил. Почему Враг назван в священных же книгах «князь мира сего»? Выходит, это он, владетель и управитель на земле? Меня смерили подозрительным взглядом. Видимо, колеблясь, к еретикам отнести или сразу отправить в геену к сатанистам. Но батюшка проявил чудеса выдержки. И ответил в духе: «Князь и царь он лишь для тех, кто не живет по законам Божьим». Я не стал настаивать, что ничего подобного в самом писании нет, что подтверждало бы слова моего исповедника. Никаких дополнительных разъяснений и комментариев. Просто смолчал. Но я недооценил проницательность священника. Он все понял. И прочитал мне длинную (и гневную) отповедь, сводящуюся к паре весьма спорных с точки зрения «доброго пастыря» тезисов. В полемику я вступать не стал. И даже принял епитимью. Наказание такое. Наверное. Оно представляло собой чтение молитв многократное утром и вечером. И было, в целом, не слишком обременительным или суровым. 

Вторая шестеренка. 

На одном литературном сайте, буквально за день до праздника, прочел я вольное альтернативное продолжение сюжета про смену владельца ТОГО САМОГО кольца. Кольца Всевластия. Где Галадриэль становится полноправной владычицей морскою наследницей сил зла, не устояв перед соблазном силы. Но сюжет рассказа построен не на последствиях этого выбора, а на причинах его. Написано любопытно, мне понравилось. Но я не о достоинствах самого текста. А об одной идее, промелькнувшей в нем. А именно о той мысли, что мир не родился, не состоялся бы в том виде, в котором мы все его знаем, не вмешайся в божественный праведный замысел Мелькор (это такой аналог Люцифера в терминологии Толкина).

Искра:

Получается, если вдуматься в библейский миф, Змей-искуситель является родоначальником современного, и единственно достоверно известного («данного нам в ощущении», как ввернул бы В.И.Ленин), мира! 

Без него Эдем бы пребывал в неизменном виде, населенный Адамом и Евой, чтобы это не означало. 

Вывод. Все сходится. Сатана – князь мира сего! Здесь правят его законы, установленные при нисхождения с плана «Эдем» на план, (или в локу) «Земной шар». Таким образом законы земные не являются законами небесными. И, либо входят с ними в прямое противоречие. Либо нуждаются в адаптации, привязке к земным реалиям. Что само по себе предоставляет обширнейшее поле для всевозможных искажений.

Послесловия.

Моя «первая шестеренка» закончилась вполне мирно и даже почти гармонично. В храме этом служили два священника. Отец Василий, настоятель и отец Александр. Вера отца Александра носила такой… бескомпромиссный, слегка с налетом мистики и эзотерики, характер. Отец же Василий был само воплощение «святоотеческих» традиций. И неизменно мягко возвращал коллегу на стезю традиции, используя методы убеждения и просвещения. В мой следующий визит Александр кротко подошел ко мне и извинился. И в честь примирения даже забрался на колокольню, чтобы в знак нашего взаимного прощения позвонить в колокола. И позвонил )

А зловредного Мелькора, говорят, законопатили все же в место, где нет ни времени, ни пространства. Ни надежды. Видимо, в качестве благодарности за столь прекрасное творение.