Так... я тоже хочу пинок

ну в смысле публикнуть кусик из того, что не опубликовано, не дописано, но пишется сейчас.

Не знаю на кой оно сдалось, но пусть будет. Ну и инфа по работе органов правопорядка очень нужна. Я тот самый автор, который путает функции ОВД и УВД, а про МВД вообще говорить не хочет. Но сны не спрашивают, когда снится, так что пишу.

Поднимаясь по лестнице на второй этаж, проходя по длинному коридору, открывая дверь кабинета, Ника уже знала и кого увидит, и как пройдет разговор, и то, что непременно напьется вечером самого терапевтического из возможных напитков: коньяка с привкусом кофе. Потому что нормальные люди хотя бы ради приличий не вваливаются в чужие кабинеты. Даже если это большие начальники. Есть неписанные правила поведения и элементарной вежливости, в конце концов. Впрочем, о чем это она? Какая, к черту, вежливость в их ведомстве?

Да, ее предупредили на входе. Да, она решила делать морду кирпичом и ничему не удивляться. Да, ей даже удалось сначала выплеснуть раздражение, а затем старательно его подавить, при этом проследив, чтобы оно не затронуло окружающих, которых в коридорах шлялось просто неприличное количество и которые же активно с ней здоровались. Коллеги ведь ни в чем не виноваты, нельзя на них ни срываться, ни смотреть косо. А вот на Лазорева смотреть зло очень даже хотелось. И сходу приложить, если не прибить к чертям собачьим конторскую крысу, которую начальничек к ней притащил - тоже. И плевать, что без Лазорева половина дел забуксует.

- Здравствуйте. Давно ждете? – в голосе сама доброжелательность. Правда, начальство смотрит в ответ с мольбой в очах, мол, ну пожалуйста, не маши шашкой.

«А не фиг навязываться», - очень громко подумала Ника.

- По вам, Вероника Васильевна, часы сверять можно, - неизвестный решил начать знакомство с комплимента. Так себе тактика, учитывая то, что приперся на чужую территорию.

Скорее всего тоже начальник. Уж больно раскованно и уверено держится. На так себе стульчике уселся, как в кресле. Интересно, как скоро спина ныть начнет? Смотрит прямо и самую малость высокомерно. Немногие так умеют, глядя снизу-вверх, ведь Ника в отличие от него стоит, а, значит, находится выше. На вид старше тридцати, не зализанный рафинированный красавчик, высшей своей задачей полагающий создание презентабельного вида (да это и ясно: те, кто работают не офисным планктоном, обычно муйней не страдают), но точно не урод, махнувший на себя рукой, порода ощущается, что ли. Голос красивый. Уверенный такой баритон. А еще – руки. По теплой погоде да в здании пиджак он снял, небрежно повесив на спинку все того же стула, а рукава зачем-то закатал. Шрам на запястье под ремешком часов в виде молнии. Как такой умудрились нанести непонятно, да и чем? Точно не простым ножичком.

- Вот знакомьтесь, Вениаминов Константин Павлович, - Лазорев встрял раньше, чем Ника успела ответить на комплимент.

Испугался старый хрен, что съязвит, а она ведь даже не собиралась. Ее сейчас другое теребило и заставляло думать: почему при всем своем скептичном настрое, нелюбви к начальству вообще и к конторским в частности, этот гад ей интуитивно понравился. Она что, по симпатичным мужикам соскучилась? Да их по коридору ходит каждый третий. Жирных рыхлых оперов, вызывающих отвращение, в принципе не бывает, это вам не юсовцы с пончиками и гамбургерами. Да, питаются откровенной гадостью, потому как нормально пообедать часто времени не выкраивается. Да, в большинстве своем затюканные любимой работой (этот, к слову, тоже жизнью прибабахнутый, несмотря на все свои закидоны). Но при этом опера ноги кормят и они обязаны нравиться всем встречным-поперечным окромя преступников. Иначе им просто никто и ничего не станет рассказывать. У нас ведь не штаты с европами (и чего ее на загранку потянуло?), народ не тупой, следует только тем законам, которые полагает правильными и справедливыми, и обязанным себя помогать правоохранительным органам не считает. Не сумел найти подход к свидетелю, и свидетель пошлет на три веселые буквы, причем вежливо, с сочувствием и участием на физиономии, но черта с два чего расскажет.

- А это, значится, - не дождавшись ответного жеста, сообщил Лазарев, - Вероника Васильевна Замятина. Лучший следователь года, между прочим.

«Угу, - мысленно проговорила Ника, - и несмотря на это вы сюда приперлись ни свет ни заря, чтобы забрать у меня дело».

Стоять в дверях осточертело. Ника вошла в собственный кабинет, повесила на крючок ветровку и сумку, долгим взглядом окинула Лазорева, усевшегося во главе стола на ее, между прочим, кресло и выдвинула из-за шкафа с делами еще одно. Оно там – если не знать о наличии, фиг заметишь - специально пряталось для таких вот случаев.

Лазорев посмотрел с какой-то даже обидой. Интересно, чего он ожидал? Что Ника на подоконнике притулится, шовинист несчастный. В темных, почти черных глазах Вениаминова притаились смешинки, хотя лицо осталось непроницаемым, даже уголок губ не дрогнул. Красивое такое лицо, взрослого не обделенного интеллектом мужчины, не рафинированное, не нарциссичное, не капризное, породистое… впрочем, последнее она уже отмечала.

- Поскольку со знакомством покончено, предлагаю приступить к делу, - доставать документы она не собиралась, сами почитают, умеют: в школе всех худо-бедно учат. А по существу она вполне способна сама сказать несколько фраз. – Труп был обнаружен в понедельник в пять пятнадцать утра сотрудниками патрульно-постовой службы Пархоменко В. Э. и Дмитровым С. Ю. Маршрут у ребят постоянный, когда осуществляли последний объезд территории в три ночи, убитого еще не было.

- Привезли и выкинули?

Ника не удержалась: вскинула левую бровь.

- Я ознакомился с материалами дела, - правильно понял ее жест Вениаминов. – И я так и не понял, что именно произошло. Даже убили ли неизвестного возле храма или привезли туда и выкинули, скажем, из машины.

- У трупа тринадцать колотых ран, нанесенных трехгранным клинком, отсутствует голова и кончики пальцев. А кроме этого у него имеются характерные повреждения, свидетельствующие о падении с большой высоты. Константин Павлович, вы видели высотки возле храма Христа Спасителя?

- В 1931 году старый храм был взорван, чтобы освободить землю для строительства Дворца Советов. Это должно было быть четыреста пятнадцатиметровое здание со стометровой статуей Владимира Ленина. Строительство началось, но из-за начала войны было заморожено. В шестидесятых годах в фундаменте здания был построен бассейн «Москва».

- Спасибо за экскурс в историю, Константин Павлович, - сказала Ника язвительно. – Надеюсь, вы не верите в параллельные миры с альтернативной историей?

Лазорев заметно напрягся.

«А не будешь мое место занимать, старый пень», - мстительно «очень громко» подумала Ника.

- Даже если верю, то недостаточно безумен, чтобы утверждать возможность выпадения из этой параллельной реальности обезображенных трупов, - произнес Вениаминов спокойно, доброжелательно, будто бы и не уловив насмешки. В отличие от Лазорева остался таким, каким и был. Даже не моргнул лишний раз. То ли обладал железобетонной выдержкой, то ли Ника являлась для него пустым местом, чего бы ни сказала. Обидно, конечно, но склонялась она к последнему.

- Тем не менее предположить, что труп выкинули из… к примеру автомобиля, что некто старательно и правдоподобно разбрызгал по асфальту мозги, кровь, требуху, что очень постарался создать впечатление падения трупа с большой высоты, тоже безумием попахивает.

- Перформансы нынче в моде, - Лазорев считал себя обязанным что-то сказать, ну он и сказал. – Возникновение маньяка, помешанного на модном течении было лишь вопросом времени.

- И на религии помешанного, - заметила Ника. – И на представлениях о разборках мафии с другой мафией.

- Замятина, ты мне здесь…

- Да я-то что? – перебила его Ника. – Так, версии набрасываю, и вообще дел накопилось… - приподнявшись, она вытащила из письменного стола листок и протянула Лазореву. – Оцените высокий штиль.

- Падение произошло из-за споткновения… - принялся читать в тот вслух. Прервавшись, он посмотрел на Нику.

- А это, Анатолий Борисович, ваш хваленый Савицкий пишет. Третий месяц как. Либо передайте этого племянничка генерала в какой-нибудь другой отдел, либо я его стукну учебником великого и могучего. Сильно и больно, генерал точно в восторге не будет.

Лазорев вздохнул.

- Куда ж я… К Макарову снова?

- После того, как Макаров поставил показания для суда оформлять, а Савицкий мало того, что решил сделать из юридического документа образчик высокой литературщины, еще и умудрился в слове «отчебучил» пропустить ту самую букву, которая превратила нормальное в общем-то слово в матерный аналог? Да Макаров его попросту пристрелит по-тихому.

- Ника… - Лазорев покосился на Вениаминова.

- Ладно, - она пожала плечами и уставилась на «гостя из конторы» прямо: глаза в глаза, так, как терпеть не могли коллеги, да и все прочие. – Это все лирика. Дело можете забирать хоть сейчас и выметаться. Только учтите, когда до вашей конторы дойдет, что с власть имущими оно не связано, обратно не приносите, не возьму.

- Замятина… - наставительно начал Лазорев.

«Ты б хоть определился по фамилии ко мне обращаться или по имени», - подумала Ника.

На самом деле не столь и плох был Лазорев как начальник, однозначно не дурак, выходец еще той, старой, школы. В глубине души Ника уважала его до сих пор. Да чего уж, она мечтала попасть именно под начало Анатолия Борисовича. Ну и? Мечта осуществилась, бойтесь своих желаний. Лазорев при первой встрече показал себя с отвратительнейшей стороны, и Ника этого ему не простила до сих пор.

- С чего вы взяли будто я хочу забрать это дело? – поинтересовался Вениаминов.

У Ники на лоб поползла вторая бровь.

- И чего же вы в таком случае здесь делаете?

Уголки губ дрогнули, но Вениаминов улыбаться не стал, кажется, окончательно застыл памятником самому себе.

- Я не просто забираю дело, как вы выразились, я еще и имею право отбирать людей, нужных для расследования, - сказал он и посмотрел на Лазорева. – Анатолий Борисович, надеюсь на вас. Мне нужна для этого дела Замятина Вероника Васильевна. Проследите, чтобы ничто не мешало ей помогать мне.

Ника едва рот не раскрыла от настолько вопиющей наглости.

- Конечно, - Лазорев сложил листок и убрал во внутренний карман. – Замятина, у тебя работы много?

- По бытовухе в Алтуфьево только бумажки оформить, - пожала она плечами, - только Савицкому не поручайте, не хочу дурой выглядеть.

- Величко тебя устроит?

Подумав, Ника кивнула.

- Ну вот и хорошо, - Лазорев поднялся из чужого кресла, раскланялся и очень проворно сбежал. – Удачи вам, коллеги.

Ника удивленно посмотрела на закрывшуюся дверь.