Как я чуть не лоханулась, но удивительным образом не лоханулась

Те, кто читали "Серебро", должны помнить  сеньора младшего библиотекаря, сына испаноязычного пастуха и метиски: дочери индеанки от изнасилования. (то есть, буквально, гражданин-то не индеец, а только квартерон, или, по здешней терминологии, кастисо - но зато индейского воспитания)

Ну и, возможно, несколько ироническое описание главной героиней нравов испаноязычного поселения пастухов, "гомесы и диасы"

Я, когда уже переехала, с известной для себя досадой сообразила, что эти "гомесы и диасы" - это ж гаучи, и надо было вообще-то эту бы тему да развернуть; но что с другой стороны, в те времена в гаучах не было еще ничего романтического, грамотное население их воспринимало с известной брезгливостью, ну в точности как моя героиня и ее окружение.

И тут камрад Anunaher, который медленно, но неуклонно пересказывает по-русски сводную справку истории Аргентины, добрался наконец до них родимых. И что ж мы видим?

*поскольку на сабстэк с той стороны поребрика лазать неудобно, перепощиваю почти всю статью целиком, а кто хочет - лезет по ссылке, поскольку там еще и с филологией и с картинками*

В общем, придумывая сеньора Аррэтхе и примерно весь социальный уклад, из которого он явился, я наврала только в одном, и то не совсем. Поэт-гаучо был бы скорее с гитарой, и назывался бы пажядор. Но поэт-гаучо, выросший в индейской деревне в 19 веке - нет, откуда им там взять гитару?  Пришлось парню налегать на тексты.
Что, собственно, и привело...

Итак, задним-числом-матчасть  к книге:

...Прежде чем продвигаться дальше с историей Аргентины, я хочу немного рассказать о том, что получилось из “забытых пиплов” (gente perdidos) и прочей бедноты, у которой не было денег и связей, чтобы вступить в круг vecinos или хотя бы просто жить в городах.

Начнем, как обычно, с Википедии. Гаучо (исп.: [ˈɡawtʃo]) или гаучо (португальский: [ɡaˈuʃu]) — искусный наездник, слывший храбрым и неуправляемым. Фигура гаучо является народным символом Аргентины, Парагвая, Уругвая, Риу-Гранди-ду-Сул в Бразилии, южной Боливии и южной части Чили. Гаучо вошли в легенды, фольклор и литературу и стали важной частью региональной культурной традиции.

Люди, которых позже стали называть гаучо, до этого назывались “забытыми людьми” и продягами. Они жили вне городов, вступали в браки с местными индейцами и занимались трапперством, охотой и отловом дикого скота, продавая шкуры и проч. перекупщикам и питаясь бесплатным мясом. (Вспоминается известное “надоела мне эта черная икра, видеть ее не могу!”)

Первоначальные гаучо, как правило, рождались от союзов между иберийскими мужчинами и индейскими женщинами, хотя они также могли иметь африканские корни. Исследование ДНК сельских жителей Риу-Гранди-ду-Сул, которые называют себя гаучо, показало, предков американских индейцев (чарруа и гуарани) по женской линии и испанцев по мужской линии. Однако гаучо были все-таки социальным классом, а не этнической группой.

Слово «гаучо» было оскорблением; Тем не менее, в 19-м веке можно было использовать это слово для нейтрального обозначения сельских жителей вообще. Кроме того, навыки гаучо, хотя и были полезны в бандитизме или контрабанде, были столь же полезны и для службы в пограничной полиции. Испанская администрация нанимала бойцов в Cuerpo de Blandengues из числа самих же гаучо. Уругвайский патриот Хосе Жервасио Артигас совершил в свое время именно такой карьерный переход.

Посетители Южной Америки использовали термин “гаучо” в нейтральном смысле.

Чарльз Дарвин наблюдал за жизнью в пампасах в течение шести месяцев и записал в своем дневнике (1833 год):

Гаучо, или сельские жители, намного превосходят тех, кто живет в городах. Гаучо всегда очень услужливый, вежливый и гостеприимный: я не встречал ни одного случая грубости или негостеприимства. Он скромен, уважает и себя, и страну, но в то же время энергичный, смелый малый. С другой стороны, совершается много грабежей и много кровопролития: привычка постоянно носить нож является главной причиной последнего. Прискорбно слышать, сколько жизней теряется в пустяковых ссорах. В бою каждая сторона старается обозначить лицо своего противника, режет ему нос или глаза; о чем часто свидетельствуют глубокие и ужасающие на вид шрамы. Грабежи являются естественным следствием всеобщей азартной игры, большого употребления алкоголя и крайней лени. В Мерседес я спросил двух мужчин, почему они не работают. Один из них серьезно сказал, что дни слишком длинные; другой — что он слишком беден. Количество лошадей и изобилие пищи разрушают всякую промышленность.

Как я упоминал ранее, с бродяжничеством постоянно боролись. Нет документов — иди в армию, или еще чего хуже. Последнюю энергичную попытку я упоминал совсем недавно — это были фронтирные экспедиции Росаса. Большую часть 19-го века при передвижении требовались даже внутренние паспорта. Чтобы обзавестись бумагами, гаучо принялись наниматься на эстансии. Уж лучше быть скотогоном, чем ходить под ружьем. Впрочем, некоторым не везло и их насильно забирали в армию. А потом они дезертировали,Ю конечно. Например, это произошло с героем известной поэмы “Мартин Фьерро”. По некоторым оценкам, при набегах индейцев такие дезертиры могли составлять до половины нападающих отрядов.

Что творилось в Бразилии — вообще бяка, потому что там было разрешено рабство аж до 1888-го года, и народ постоянно бежал в Уругвай и далее. Бразильская возмущенная общественность часто клала на формальности и просто ходила в Уругвай в рейды “вернуть наших рабов”. В итоге гаучо в тех местах натуральным образом переродились в военизированные группировки а-ля батька Махно и сражались во многочисленных тамошних конфликтах с потрясающей свирепостью.

Оттеснение

Помните, я писал про “управлять, значит заселять”? Политика оттеснения “отсталых варваров” с фронтира и поощрения иммиграции из Европы приносила свои плоды. К 1914-му году 40% жителей Аргентины были иностранцами, в итоге сейчас итальянских фамилий в Аргентине чуть ли не больше, чем испанских.

Подешевевшая к середине 19-го века колючая проволока продолжала огораживать пампу кусок за куском, и к 20-му веку гаучо как социальный класс фактически вымерли, став просто наемными работниками-скотоводами.

Две трети территории Уругвая находятся к югу от реки Рио-Негро, и эта часть была наиболее интенсивно огорожена в десятилетие 1870-1880 годов. Гаучо были маргинализированы и часто вынуждены были жить в pueblos de ratas (сельские трущобы, буквально крысиные города).

К северу от Рио-Негро мобильные гаучо просуществовали гораздо дольше, потому что европейская иммиграция в сельскую местность была меньше. Центральное правительство не смогло укрепить свою власть над сельской местностью, и армии, укомплектованные гаучо, продолжали бросать ему вызов до 1904 года. Бравые лидеры гаучо, например, Саравиа, имели связи со скотоводами за бразильской границей, где было гораздо меньше европейской иммиграции. Проволочные заборы стали обычным явлением в приграничной местности к северу от Рио-Негро лишь к концу 19 века. А революционные столкновения в Бразилии закончились к 1930 году при диктатуре Жетулиу Варгаса, который разоружил частные армии гаучо и запретил ношение оружия в общественных местах.

Из жизни в литературу

И тут, как водится, пришли писатели. К тому времени иммигранты порядком поднадоели местным криолло и возник запрос общества на националистического героя. Кто может быть лучшим националистическим героем чем гаучо, неспокойная душа, грабящая европейских иммигрантов на больших дорогах? И понеслась… Хосе Мария Рамос Мехия, Мануэль Гальвес, Рафаэль Облигадо, Хосе Инхениерос, Мигель Кане и, прежде всего, Леопольдо Лугонес и Рикардо Гуиральдес. Их ответ конфликтам времени состоял в том, чтобы вернуться к ценностям “старых” гаучо. Однако гаучо, которого они выбирали, был не тот, кто возделывал землю, а тот, кто свозь огонь и дым скакал по ней тыгдым-тыгдым-тыгдым.

В Бразили гаучо привлекли к работе как символ национальной идентичности, и это отдельная интересная история для антропологов.

Ну, и конечно, коплы про гаучо — это что-то.

Mi caballo y mi mujer
viajaron para Salta,
el caballo que se vuelva,
mi mujer que no me hace falta.

(Моя кобыла с бабою
В Сальту умотали
Кобылу я хочу вернуть,
А женщину — едва ли

Постепенно гаучо стал в местной масс-культуре приблизительным аналогом идеализированных ковбоев североамериканского фронтира. Экстремальный конный спорт, холодное оружие, коллекционирование лошадей одного цвета, и так далее… кому интересно, читайте сами.

а, ну еще песню прицеплю.