Полуночная гостья. 7.39. Виолетта

Тот забавный поклонник, что на выступлениях к сцене держался поближе.

Я знакомый веселый восторг в темно-синих глазах его вижу.

И светящихся светлых волос ореол уж не раз мне так радостно, дерзко сигналил из зала.

Но вот эта врожденная царственность черт от меня почему-то всегда ускользала.

Поклонился он. Голос привольно, чудесно и чисто звучал:

– Мой диковинный латный доспех. Удивленье всегда я в глазах у людей замечал,

Если в нем их встречал.

Но традиция – тонкая штука, и трудно потомственной знати ее обойти,

Хоть ее находил я вполне отвратительной с детства – лет так с десяти.

Прозываюсь я вправду забавно – Анар Ирнаэль.

Я – всамделишний принц заповедных чудесных земель,

Где мы – древние сидхи – живем,

Где наш давний дом.

Чтоб в ночи, госпожа, твой бездомно огонь не погас,

Разожги его снова у нас.

Распахнулась в пространстве промерзшем пробитая дверь. Панорамно открылся за ней                                                                                          совершенством сверкающий мир.

Рядом с ним этот жуткий, уж заживо умерший город смотрелся дырою из дыр.

Горделиво вздымались деревья к седьмому, последнему, небу, 

                                                                                                  золоченой листвой шелестя.

Ветер, словно бы вор золотую монету, лист тащил, в тонких пальцах победно крутя,

Танцевал, как дитя.

Разговорчивые ручьи недоверчиво серебрились, укрываясь в роскошной траве.

То, что рядом подобное чудо дышало далекой диковинной жизнью,                                                                                                                                       не укладывалось в голове.

Это все меня настигло наяву,

Наяву меня в замирье то зовут.

Что ответить, чтобы чудо не убить?

 Подскажите, научите, как мне быть.

Старый мир уже хотела б я забыть.

– И секунды достаточно, чтобы понять и почувствовать сразу, насколько же

                                                                                                              край твой прекрасен.

Только весь скрытый смысл твоего приглашенья, уж прости, мне остался неясен.

Что за роль ты простушке сыграть предлагаешь в своих столь чудесных местах?

На лужайках, полянках лениво пастись, утопая по горло в цветах?

Я не слишком способна веночки плести,

Не сумею скотину лесную пасти,

Не под силу мне рыбок от мора спасти,

Не дотронусь до туч я тяжелых, чтоб плотно не застили солнцу пути, 

Не пройду я, танцуя, по звездным мостам…

Приросло мое сердце беспомощно к белым бумажным листам.

Для меня ли вся эта спокойная красота?

Что ж, скажите на милость, мне делать там?