Субботний отрывок

Боярин дважды прошелся перед строем, разглядывая своих солдат и обдумывая нужную речь. “Ну и рожи. – подумал он. – Каторжные. Опасаться таких надо…” Все они были из большого гарнизона, стоявшего в торговом городе Ельцке далеко на востоке, куда приходили караваны из султанатов и далекой империи Сюань. Ходил слух, что во время вспыхнувшей в городе Смоляной смуты, стрельцы тоже поднялись, распаленные дармовым вином, что главные зачинщики выставили – боярин Федотка Курбатый и купец Еропка Скупой, которые смоляные ямы-то и держали. А потом-то, как говорят, протрезвели стрельцы и раскаялись. Но поздно было. Поговаривали, царь дико осерчал – бунт подавили со всей возможной скоростью. Два полка опричных в городе лютовали. Треть смутьянов казнили, оставшихся, вседержавный милостиво простил и разбросал по рубежам Яровии – вину искупать службой беспорочной. Каты опричные только свои метки им оставили, чтобы помнили, собачьи дети, как против власти головы поднимать. А Еропку с Федотом на дыбе покурочили и еще живыми прилюдно сожгли, а семьи их – в приказные холопы оброчные определили. По поводу этой смуты царь даже указ выпустил, который Всеволок во “Вседержавном листке” читал. 

У каждого стрельца был какой-то дефект – или ноздря рваная, или выженное на щеке клеймо в виде птичьей лапы, либо все вместе. Наконец, Всеволок решил не мудрить – поставив перед стрельцами четкую задачу – так всегда лучше выходило.

– Стрельцы! – боярин выдохнул хмельными парами и громко начал свою речь. – Царь-батюшка, да хранят его боги, указал нам дело важное, государственное! – Всеволок многозначительно поднял указательный палец к небу. – На юг пойдем! Человека ученого, из самого Яру, охранять будем! Что-бы он, значит, оружие страшное делал, на погибель врагам нашим! За то милует вас царь-батюшка! Простит бузу вашу, ежеле, не щадя живота, сохраним, да с оружием этим к царю вернемся – так еще и озолотит! 

Про то, что если экспедиция провалится, все стрелецкие семьи, которые сейчас под надзором опричным, будут в холопы проданы, Всеволок говорить не стал. Чай не дети перед ним – сами все понимают. Подумалось ему, что жестоко конечно но по сути, царь правильно делает. Без крепкой и жесткой руки Яровии никак нельзя – забузит страна огромная, красной живой водой умоется. Вроде народ тихий и мирный, но как репей под хвост попадет, да казенка в горло прольется – жди большой беды. Будут по всей стране красные петухи гулять и кровь литься. Бывало такое уже не раз. Страшной данью платила в смутные времена сторона многострадальная. 

Стрельцы стояли молча, как истуканы, внимательно слушая боярина. Видимо, хорошо над ними опричные потрудились. Никто не шептался, не отпускал замечаний и шуточек, как это обычно бывает в ратной среде. Всеволоку это показалось нехорошим знаком. Он тяжело вздохнул и приказал разойтись. Полусотнику обяснил, что надо идти получать оружие и помогать Фролке заготавливать припасы. Затем боярин вернулся в таверну и продолжил там прерванное стрелецким занятие – стал надираться.