Далёкая гроза: Железный трон

Подходит к концу первая часть "Далёкой грозы".

Великий царь Хаттусили III стал богом. Тело его сожгли, а кости жрицы омыли в вине и масле.

Тем временем кто-то убил Варвану, помощника Хастияра. Варвану перед этим куда-то спрятал завещание Хаттусили.

Хастияр почти уверен, что за убийством стоит Пудухепа, поскольку он ожидал, что в завещании наследником должен был быть назван Курунта, а не сын Пудухепы, Хешми-Шаррума. Хастияр чувствует, что все его обошли, пока он пребывал в неработоспособном состоянии из-за дочери. Из-за этого, а также по причине резко ускорившихся событий, к чему он оказался не готов, Хастияр не знает, что в завещании.

Собирается панкус, собрание знати царства Хатти. На собрании наместник Востока Палияватра начинает обличать Курунту. Дескать, наследник пренебрегает сведениями об угрозе Ашшура, потому в цари не достоин. Курунту обвиняют в пренебрежении интересами восточных земель царства и чуть ли не в потворстве коррупции. Хастияр сразу понимает, что происходит.

Пудухепа устраивает перерыв в заседании для разговора с глазу на глаз с Хастияром. Их тридцатилетние дружеские отношения на этом заканчиваются. Хастияр оставляет пост Первого Стража.

Новым царем Хатти становится старший сын Пудухепы - Хешми-Шаррума. Это хурритское имя и при восшествии на Престол Льва он принимает хеттское - Тудхалия. Четвёртый этого имени. Вот тут авторы очень пытались как-то логично объяснить эту странность и не уверены, что у них получилось хорошо. Я так и не понимаю, зачем он взял именно это имя. Всё дело в том, что среди хеттских царей трудно найти большего неудачника, чем Тудхалия III. При нем царство Хатти едва не закончилось. Очень несчастливое имя и люди, жизнь которых пропитана символами и ритуалами не могли не роптать.

Глава эта называется "Железный трон". Герни упоминает железный трон в надписи царя Анниты, как дань, полученную от города Пурусханды. Герни признает, что сведения эти не слишком достоверны. Мы не пытались как-то объяснять реальность железного трона и сам Хастияр упоминает его, как аллегорию.

Тем временем в Аххияве тоже происходят переломные события. Гераклиды укрываются у Афинах у царя Демофонта, сына Тесея. Эврисфей присылает Капрея с требованием выдать их. Демофонт, к которому приехал помогать Гераклидам Автолик, отказывает и намерен за них впрячься.

Вот только оракул успеха Гераклидам и Демофонту не гарантирует:

Владычицы Коней внемлите воле! Глуха к мольбам богиня о спасенье детей того, кто Герою прославлен! Немало крови пролито невинной его руками. Кровь взывает к крови! И жребий ныне вынут был таков — тому победу в брани даст богиня, кто искупит грехи безумного героя святою жертвой благородной девы, что на алтарь возляжет добровольно. А коль не сыщем мы такую нынче к ночи, то горе нам в бою с царём микенским и потому избегнуть лучше ссоры, изгнавши прочь злосчастных Гераклидов!

И тут Гилл, старший сын Геракла, уговаривает свою сестру Макарию принести себя в жертву ради "общего дела". Крыша у Гилла совершенно поехала на тему "вернуть наше". Мерзавец искусно манипулирует сестрой.

Макария соглашается. Автолик в шоке от этой дикости. Он долго жил в Чёрной Земле и там человеческое жертвоприношение - нечто исключительно мерзкое. Он пытается достучаться до Гераклидов, к которым ещё вчера относился, как к своим сыновьям. Безрезультатно. Макария ложиться на алтарь под нож жреца.

Автолик покидает Гераклидов. Больше он не будет им помогать.

Тем временем Эврисфею благодаря интриге Арата становится известно о том, что сына Капрея и наследника Микенского престола родила вовсе не Адмета, а безвестная наложница. Капрея убивают прямо во дворце и самое активное участие в этом принимает его брат, Атрей.

Озлобленный Эврисфей выступает с войском для окончательного решения "вопроса Гераклидов".

Однако жертва Макарии оказалась не напрасной. Войско Демофонта и Гераклидов встречает ванакта возле Скиронских скал в Мегариде и одерживает победу. Иолай лично убивает Эврисфея и приносит его голову Алкмене.

Сюжет этот позаимствован из "Гераклидов" Еврипида, причём, когда мы его писали, белый стих сам собой прорывался.