Попаданец

Сознание возвращалось рваными клочьями, словно в голове пытался собраться разломанный пазл, но куски не сходились, так как многие части потерялись. Голова пульсировала, будто в неё вбивали гвозди, а горло пересохло, и каждый вдох царапал горло. Он лежал на чём-то твёрдом, холодном, с острыми краями, впившимися в спину. Запах ударил первым — едкий, химический, с примесью гниющей органики и ржавого металла. Глаза слезились, но он заставил себя открыть их, щурясь от тусклого света, пробивавшегося сквозь мутный смог.

Где-то вдали гудело, будто работала гигантская печь, а ближе — шорох, скрип, словно что-то копошилось в отбросах. Он попытался пошевелиться, но тело отозвалось тупой болью, а руки дрожали, будто после долгого холода. Пальцы нащупали что-то липкое, и он с отвращением отдёрнул ладонь, увидев бурую грязь, смешанную с чем-то, что пахло кровью.

Мир вокруг был серым, как пепел, и дрожал в мареве жары. Над ним нависала громада контейнера — огромного, ржавого, с выщербленными бортами. Контейнер возвышался над свалкой, словно огромный монолит, окружённый кучами мусора. Обломки пластика, обрывки бумаги и ткани, искорёженные куски металла, разбитые устройства, из которых торчали разноцветные провода, и что-то, похожее на раздавленные банки, источавшие тошнотворный запах. Воздух был тяжёлым, пропитанным пылью, которая оседала на коже, забивая ноздри. Он попытался вдохнуть глубже, но тут же закашлялся — лёгкие обожгло, как от едкого дыма. Прокашлялся и попытался сесть, опираясь на локти, но мир закружился, и его вырвало прямо на ржавый лист металла рядом. Желчь обожгла горло, а желудок скрутило так, что он едва не потерял сознание снова.

Тело вообще слушалось плохо, мышцы ныли, будто после долгого бега. Левая рука была придавлена чем-то тяжёлым — куском пластиковой панели с выцветшими символами. Он дёрнул её, и панель с глухим стуком упала в грязь.

— Эй, глянь, живой! — голос, хриплый и резкий, прорезал гул свалки. — Шраубер, тащи сюда жопу, тут мясо шевелится!

Он повернул голову, морщась от боли в шее. Из-за кучи искорёженного пластика показались две фигуры. Первая — низкая, коренастая, в потрёпанной куртке, обмотанной ремнями, с лицом, скрытым под грязной тряпкой. В руках — крюк, длинный, с зазубренным концом, покрытым бурой коркой. Вторая фигура — повыше, худая, с длинными руками, сжимавшими длинный тесак. Оба с рюкзаками, оба двигались быстро, но осторожно, оглядываясь, словно ждали нападения.

— Не ори, Дэшар. — буркнул второй, которого, видимо, звали Шраубер. Его голос был ниже, с лёгким металлическим эхом — то ли от маски, то ли от чего-то в горле. — Если они услышат, нам конец.

Они остановились в паре метров. Тот, что был пониже — Дэшар — наклонился, разглядывая его. Над плечом возвышался рюкзак, набитый чем-то угловатым.

Глаза под маской блестели.

— Ну и вид у тебя, парень… — хмыкнул Дэшар. — будто прям из дерьма вылез. Живой хоть?

— Не спеши, Дэшар. — отозвался тощий Шраубер. Он присел на корточки, разглядывая парня, как оценщик разглядывает ржавую деталь. — Если он с контейнера, то либо пустой, либо с сюрпризом. Ты ж видел, что бывает, когда лезешь к свежакам без проверки.

Он попытался ответить, но из горла вырвался только хрип. Шраубер шагнул ближе, присев на корточки. Его маска — старая, сварная из кусков металла, с прорезями для глаз — пахла машинным маслом. Он ткнул его крюком в плечо, не сильно, но достаточно, чтобы боль пронзила тело.

— Реагирует. — заключил Шраубер. —Уууу, как хреново ему.

— Оттащим к нам? — спросил Дэшар, оглядываясь. — Или добьём, чтоб не мучился?

— Не трынди, — оборвал Шраубер. — Если живой, может отработать. Кредиты лишними не бывают.

— Где… я?

Шраубер хмыкнул, обнажив щербатые зубы.

— Добро пожаловать на Тарн-Горат, парень. Планета-свалка. Если не знаешь, где ты, то тебе хана. Но, может, мы тебя вытащим. Не за бесплатно, ясное дело.

— Плату? — он моргнул, тщетно пытаясь сфокусировать взгляд. Тощий всё время расплывался на несколько образов, которые никак не хотели объединяться вместе. Мир плыл, как в кривом зеркале. — У меня… ничего нет. Наверное…

— Это ты так думаешь! — хохотнул Дэшар, переступая через кучу мусора. Его ботинки, обмотанные проволокой для прочности, хрустели по осколкам пластика. — Всегда есть что взять. Если не шмотки, то работа. Или органы, хе-хе.

— Заткнись, Дэшар. — оборвал его Шраубер, не отводя глаз от найденного. — Ты, парень, не дёргайся. Мы тебя вытащим, но потом будешь должен. Понял? А то бросим тут, и к вечеру тебя тут до костей обглодают. Если не хуже.

Что может быть хуже обгладывания до костей?

— Тебя как зовут?

— Не… помню.

Двое переглянулись.

— Как звали того… Как его… Помнишь, которого раздавило?

— Рудус.

— Точно! Слышь, парень? Будешь пока Рудусом, значит.

— У вас что… Ограниченное количество имен?

— Не, мы просто за безотходное производство. Экономия.

— А если я вспомню своё?
— Тогда будешь «бывший Рудус». Не усложняй.

Кашель вновь скрутил тело.

— Ладно… А почему именно «Рудус»?
— Потому что ты пока выглядишь так, будто тебя почти что-то давило, но не до конца.

Теперь уже Рудус кивнул, хотя каждое движение отзывалось болью в висках. Он не знал ничего про мутантов, но тон Шраубера не оставлял сомнений — это не шутка. Он попытался встать, опираясь на мусор, но ноги подкосились. Дэшар подхватил его под руку, грубо, но крепко.

— Тяжёлый, зараза… — проворчал он. — Надеюсь, ты не пустышка, парень.

— Эй, Шраубер, глянь! — Дэшар вдруг присел, отбрасывая кусок пластика. Его пальцы нащупали что-то маленькое, блестящее, размером с монету. — Чип?

Шраубер перехватил чип, внимательно его разглядывая.

— Хрен знает что это, но по виду неплохо… — пробормотал он, пряча находку в карман. — Это, возможно, покроет наши расходы на твою задницу, парень.

Рудус хотел возразить, сказать, что чип — его, что он чувствует связь с этим куском металла, но язык не слушался. Мир снова поплыл, звуки стали глуше. Звуки звучали глухо, и часть слов он вовсе не разбирал.

— Это моё.

— Вообще не факт, парень. Но сохраним это. У тебя ведь еще и карманов нет.

Пока они тащили его прочь от контейнера, Рудус пытался осмотреться. Свалка простиралась до горизонта — бесконечное море мусора, усеянное ржавыми остовами машин, обломками, летающим мусором и кучами гниющей органики. Вдалеке виднелись редкие силуэты других людей, копошащихся в поисках добычи. Небо над Тарн-Горат было мутным, с серо-жёлтым оттенком, словно кто-то разлил ядовитую краску. Где-то вдали прогремел гул — новый контейнер, падающий с орбиты, оставил за собой дымный след.

— Откуда… это всё? — выдавил он, когда они остановились у груды обломков, чтобы перевести дух.

Шраубер пожал плечами, ковыряя палкой в куче мусора, чтобы не сидеть.

— Оттуда. — он ткнул пальцем в небо. — Богатые миры сбрасывают сюда своё дерьмо. Падает, где попало. Нам остаётся копаться. Если повезёт, то найдёшь что-то ценное, которые можно толкнуть. Тем и живем.

— А если не повезет?

— Тогда ничего хорошего.

Опять напал кашель. В груди что-то хрустело, будто лёгкие пытались вывернуться наизнанку. Шраубер схватил его под мышки, а Дэшар — за ноги. Они потащили его через мусор, не особо церемонясь. Каждый шаг отдавался болью, а мир плыл перед глазами, как мираж в жёлтой пыли.

— Тяжёлый, гад. — проворчал Дэшар. — А шмотки — дерьмо. Даже на переработку не сдашь.

— Заткнись и тащи. — огрызнулся Шраубер. — Если выживет, будет ему должок. А нет — разберём на запчасти.

Они остановились, когда из-за кучи мусора вылез третий. Этот был тощий, с длинной шеей, обмотанной грязной тряпкой. В руках — самодельное копьё из трубы и заточенного куска арматуры. Он замер, увидев их, и оскалился, показывая жёлтые зубы.

— Эй, Шраубер, это мой контейнер! — рявкнул он. — Вали отсюда, или кишки выпущу, ржавый ты сукин сын!

— Курсель, мать твою! — сплюнул Дэшар, опуская ноги Рудуса на землю. — Это наш сброс, иди в жопу!

— Похер мне, чей сброс! — Курсель шагнул ближе, тыча копьём. — Я первый пришёл, моё право! А это что за мясо? Новенький? Делить будем?

Шраубер медленно выпрямился, сжимая крюк. Его поза была спокойной, но в ней чувствовалась угроза, как у пружины перед рывком.

— Курсель, вали, пока цел! — тихо сказал он. — Или хребет сломаем!

Курсель расхохотался, но смех оборвался, когда что-то зашуршало в мусоре. Из кучи выскочило существо — размером с собаку, с голой шкурой, покрытой язвами. Оно зашипело, обнажая клыки, и бросилось на Курселя. Тот взвизгнул, замахнувшись копьём, но Шраубер был быстрее. Его крюк вонзился в бок твари, разрывая кожу. Дэшар подскочил с тесаком, одним ударом отрубив существу лапу. Кровь, чёрная и густая, брызнула на мусор, а тварь завизжала, дёргаясь в агонии. Шраубер выдернул крюк и добил её ударом в череп.

— Кратцер, мелочь. — сплюнул он, вытирая крюк о куртку. — Курсель, вали, пока такие же не прибежали.

Курсель, побледнев, отступил, бормоча проклятья, и скрылся за кучей. Шраубер и Дэшар снова подхватили Рудуса, таща его дальше. Он пытался следить за происходящим, но сознание ускользало. Перед глазами мелькали обломки, ржавые трубы, куски пластика.

Глаза закатились, и тьма поглотила его.

Вот, внезапно захотелось написать что-то подобное. Стоит продолжать?