Рассказ "Неудобное средневековье"

Я всегда мечтала о средневековье. Знаете, рыцари, турниры, прекрасные дамы в башнях... Что ж, будьте осторожны со своими желаниями. Особенно если произносите их вслух, стоя возле странной арки в музее, которую почему-то огородили веревочкой с табличкой "Реставрация".

Первое, что я почувствовала в благословенном четырнадцатом веке — это запах. Боже, этот запах. Представьте себе смесь конюшни, помойки и парфюмерного отдела, где кто-то разбил все флаконы с самыми агрессивными ароматами. И это был запах *снаружи* замка.

— Пророчица! — завопил первый встреченный мною человек, тыча в меня грязным пальцем. — Она явилась, как предсказано!

Я стояла посреди двора в своих джинсах и футболке с надписью "Но сначала кофе", и пыталась понять, почему меня принимают за пророчицу. Оказалось, местная гадалка предсказала появление девы в странных одеждах, которая "ноги свои обтянет тканью как вторая кожа". Спасибо, скинни джинсы.

Граф Родерик оказался... ну, скажем так, он был красив ровно до того момента, как открыл рот. Не в переносном смысле. В прямом. Средневековая стоматология — это отдельный круг ада, о котором Данте предпочел умолчать.

— Дева небесная, — выдохнул он, и я инстинктивно отступила на шаг. — Вы посланы небесами, дабы помочь нам одолеть проклятие!

— Какое проклятие? — спросила я, стараясь дышать через рот.

— Каждую ночь полнолуния из леса выходит чудовище и похищает наших коров!

Серьезно? Меня закинуло на семьсот лет назад ради коровьего вора?

— А может, это просто медведь? — предположила я.

Все посмотрели на меня как на умственно отсталую.

— Медведи не оставляют огненных следов, — терпеливо объяснил граф.

Ладно. Огненные следы. Почему нет.

Меня поселили в "лучших покоях" замка. Лучшие покои означали, что в окне было стекло (мутное как молоко), а в камине — только три поколения птичьих гнезд. Кровать представляла собой деревянную раму с соломенным матрасом, в котором жило больше существ, чем в местном лесу.

— Ваша служанка, — объявил граф, и в комнату вошла девушка лет пятнадцати с таким испуганным видом, будто её приговорили к смертной казни.

— Меня зовут Матильда, — пискнула она. — Я буду помогать вам одеваться.

— Одеваться? Я умею одеваться сама с трех лет.

Наивная. Наивная я.

На следующее утро Матильда принесла мне "подходящее платье". Это была конструкция из примерно семнадцати слоев ткани, начиная с сорочки, которую, видимо, крахмалили камнями, и заканчивая корсетом — орудием пыток, замаскированным под одежду.

— Потуже, миледи, — командовала Матильда, упираясь коленом мне в спину. — Талия должна быть как у осы!

— У осы есть легкие? — прохрипела я.

— Что такое легкие, миледи?

Прекрасно. Просто прекрасно.

Завтрак состоял из хлеба, который можно было использовать как оружие, эля, который пахал как помои (хотя, возможно, это и были помои), и чего-то, что оптимистично называлось "похлебкой". Я тоскливо вспоминала свой утренний латте и круассан из кофейни на углу.

— Сегодня вечером будет пир в вашу честь! — радостно объявил граф Родерик за завтраком, брызгая кусочками той самой похлебки.

— Пир? — переспросила я, представив себе еще больше сомнительной еды.

— Да! Будут менестрели, жонглеры, и мой кузен сэр Вильгельм специально приедет из соседнего графства! Он славный рыцарь и как раз ищет жену.

О нет. Только не это.

Сэр Вильгельм оказался... технически он был человеком. У него были все необходимые части тела в нужных местах. Но его представление об ухаживании заключалось в том, чтобы подробно рассказывать мне о своих подвигах, которые в основном сводились к "а потом я отрубил ему голову".

— ...и кишки вывалились прямо на землю, как змеи! — восторженно закончил он очередную романтическую историю. — А что вы умеете, прекрасная дева?

— Я умею пользоваться Excel, — буркнула я.

— Экс-что? Это оружие?

— В некотором роде.

Вечером, когда все напились до состояния "давайте петь непристойные песни", я тихонько выскользнула во двор. Луна была полная, и я подумала, что это отличный шанс посмотреть на то самое "чудовище".

Я не ждала, что чудовище окажется... единорогом. Серьезно. Настоящим единорогом с рогом, гривой и огненными искрами из-под копыт.

— Эм... привет? — сказала я.

Единорог посмотрел на меня с таким выражением, будто хотел сказать: "Серьезно? Семьсот лет жду, и вот ЭТО они мне прислали?"

— Ты не похищаешь коров, правда? — спросила я.

Единорог фыркнул и мотнул головой в сторону леса. Я последовала за ним и обнаружила... ворота. Светящиеся ворота, очень похожие на ту арку в музее.

— Ты показываешь мне выход?

Единорог кивнул и выразительно посмотрел на ворота.

— А как же пророчество? Проклятие?

Единорог закатил глаза. Клянусь, он закатил глаза. Потом ткнул рогом в сторону замка, изобразил копытом что-то вроде "фу" и снова указал на ворота.

— Знаешь что? Ты прав.

Я оглянулась на замок, где сэр Вильгельм как раз начал блевать с балкона, а граф Родерик пытался танцевать что-то, отдаленно напоминающее брейк-данс.

— Пожалуй, я не создана для средневековья.

Единорог одобрительно фыркнул.

Перед тем как шагнуть в ворота, я достала из кармана джинсов телефон (разряженный, но это неважно) и положила его на камень.

— Вот твое проклятие разрешится, — сказала я единорогу. — Пусть думают, что я вознеслась, оставив магический артефакт.

Последнее, что я увидела перед возвращением домой — единорог, который определенно ухмылялся.

Первое, что я сделала, вернувшись в двадцать первый век — купила тройной латте. Второе — приняла душ. Часовой душ. С шампунем, который пах не розовой водой с примесью тухлых яиц.

Средневековье может оставаться в книжках. Там ему самое место.