Я у мамы ипохондрик

«Обожаю» травмпункты. Терпеть их не могу. Вечно там сидят пополам: герои пьяных драк, мнительные девы с томными взглядами и полтора человека, презревших технику безопасности. Случилось мне на днях возить маман в клинику по месту прописки. Бывают такие старо обрядные пенсионеры, из серии «а смотреть меня должны только вон там». Фигня, что «крепостное право» в поликлиниках худо-бедно отменили и с полисом можно просто прикрепиться поближе к месту проживания. Фигня, что это «вон там» в 35 км, а местная поликлиника с таким же травмпунктом в 5 км. Только хардкор. Ну ок, в третий раз предложив решить проблему на дому, - небольшая атерома на щеке, я получила отказ и вот мы уже сидим в очереди.

Пациенты сменяют друг друга в обычном порядке. Мнительная дева пришла с ушибом и требует уже третий снимок в надежде на перелом. Слегка припитый дяденька с симметричными синяками под глазами, придерживает распухшую лапу со сбитыми в кровь костяшками.

— А я его так приложил, что он сразу с копыт. Вот, кажись руку сломал. Эй, чини меня доктор!

— Доложить бы надо, раз, ну это. Того. Как вы сказали? «С копыт»?

— Мы уже помирились, честное слово!

Еще двое пришли в обнимку, тоже не особо трезвые, но говорят почти понятно. И тоже за снимком. Может в каком тг канале опубликовали, что рентген без повода полезно? Переломов ни у кого нет, но движуха. Травматолог смотрит как-то сквозь и поверх своих подопечных, но оживает, когда с аварии привозят пострадавшую. Там сломана ключица, пара ребер, внутреннее кровоизлияние, в общем, есть где разгуляться по его специальности. Вокруг каталки с пострадавшей потихоньку собирается целая толпа врачей, и фельдшер скорой только и успевает отвечать на перекрестном допросе.

Всё это время, мы с маман ждем хирурга, который не торопится. При чем не торопится он уже больше получаса, отчего времени на осмотр достопримечательностей – хоть отбавляй. Во всей этой вполне стандартной суете, около стены коридора припаркована другая каталка, на которой возлежит женщина около сорока, в состоянии близком к коматозному. Голова обрита, взгляд не может сфокусироваться, она что-то пытается сказать, но что именно, не разобрать. Вот только врачи обходят эту пациентку так, словно ее нет.

Рядом с каталкой стоит парень, тощий, не бритый, одет так словно не видел себя в зеркале, у него в руках массивная сумка, похоже, набитая бумажками, они торчат из расстегнутой молнии. Он раздраженно, но с показным терпением отвечает на каждое мычание дамы.

— А может вот это хирург? — показывает маман, на идущего по коридору интерна.

— Нет, подожди, видать заняты все в отделении. Ты хотела сюда, так что просто ждем.

— Не дождетесь — злобно шипит парень, охранявший лежачую больную, и зловеще улыбается.

Я понимаю, что его история, конечно, намного веселее всех местных. А еще ему не терпится поделиться своими мыслями. Только я вижу его злой взгляд, и мне интереснее тело, которое он сторожит. И вот я подхожу ближе, чтобы осмотреть, женщина упитанная, но не сказать, чтобы полнота как-то портила ее внешность. Кожа мертвенно бледная, координация движений покинула чат, вся поза, жесты, безумный тусклый взгляд и не способность говорить, намекают на кровоизлияние в мозг. А совсем рядом, дальше по коридору есть аппарат МРТ. Но ее не берут, и я бы на месте персонала не взяла, профильной нейрохирургии в больнице нет, им просто не положено брать на себя таких пациентов.

Парень не выдерживает и начинает гневно, хотя ему не предлагали говорить:

— У моей мамы рак! А нас просто не приняли.

— Рак чего? — вяло переспрашиваю я, уже перехватывая пульс пациентки. Честно, чисто из любопытства, давно не видела таких случаев.

— Как чего? Головного мозга конечно!

— А как целиком звучит диагноз?

— Диагноза у нас нет. Нам никто не верит. Полгода я добивался операции в онкологии. И они сделали операцию на мозге! А потом с температурой выкинули нас домой! А вы видели такую историю болезни? — он, покраснев достает из сумки бумаги, но не дает их в руки, а пытается трясти объемным ворохом, предлагая оценить масштаб проблемы.

— На всё воля божия, если боженька человечка прибрать захочет, так за ним не заржавеет, а вы молитесь и уповайте на добрую его руку — встревает в беседу бабка в форме санитарки.

— Я что-то не вижу следов трепанации — снова говорю парню я, потому что внезапно встрявшую санитарку, он готов убить.

— Они сказали, что это ни к чему, для пункции можно сделать проколы.

— Вы сказали операция на мозге.

— Я хотел, но добился только взятия проб. И мы ждем результаты.

— Это всё безумно интересно, но что вы делаете здесь?

— Мы по прописке приехали.

— Нейрохирургия в 22-й. Здесь нет специалистов.

— Но мама всегда говорила, что сначала нужно по месту жительства.

Железный аргумент. Оборачиваюсь на свою маман, которая уже не рада, что притащила меня в клинику на отшибе.

— Скорая предложила, но я твердо сказал, куда нужно ехать. И теперь эти! Да, да! Вы все! Вы не врачи! Вы убийцы! — специалисты отвлекаются от пациентки с аварии, но потом кто-то объясняет причину праведного гнева, и все возвращаются к своим делам. — Эти все нас игнорируют!

— А молитвы помогают, мальчик — снова затягивает санитарка, глядя с благостным выражением лица.

— Вера Васильевна! У вас других дел нет? — переспрашивает травматолог, которого уже отпустили обратно в кабинет.

Санитарка убегает, парень открывает рот продолжить свои обвинения, но тут к нам подходит медсестра из хирургии, быстро смотрит на щеку и резюмирует:

— На лице делать не будем. Это в лицевую, в 21-ю.

На физиономии парня расплывается воистину счастливая улыбка, которая быстро переходит в нервный едкий смех.

— Вы знаете, — ловлю я медсестру — Передайте хирургу, пожалуйста, что, если он лично не спустится, чтобы переговорить, я сама поднимусь. Это будет громче.

Парень давится смехом, потому что сестра как-то испуганно смотрит на меня, и бежит обратно на свой этаж.

— А знаете, как всё началось? Она начала плохо спать. Потом у нее дергались пальцы. Я в интернете погуглил и сразу понял, это опухоль мозга. Я ее спасаю!

А кто спасет её от тебя? Нет там никакого рака, зато теперь точно есть кровоизлияние. А вслух:

— Взрослые в доме есть?

— Мы вдвоем живем! И я взрослый! Мне девятнадцать! Так вы тоже издеваетесь?!

Из отделения спускается хирург, смотрит на щеку, в сомнениях, но потом оборачивается и замечает меня. Лицо его хмурится, и он соглашается убрать кисту в своем отделении. Тут надо объяснить, приехала я в костюме среднестатистического военнослужащего, без нашивок, но тяжелый мой взгляд и профессиональная врачебная лексика не оставляют шанса сослать нас куда-то еще. И вот мы топаем в операционную, маман пытается передумать и сбежать, но бегство невозможно, ассистировать уже сползлись пара интернов.

Я жду в коридоре, пока хирург не выходит.

— Вы сами с перевязкой разберетесь?

— Да, но у меня просьба еще.

— Больничный не дам. Это в поликлинике.

— Нет, у вас больная с кровоизлиянием в коридоре. Она не по профилю, но может вы ее через МРТ пропустите, а то ее отпрыску я и похороны бы не доверила.

— Я могу позвонить в 22-ю, но он хотел на частной скорой ее домой везти, и отказ уже написал.

— А, ну это решаемая история. Звоните в нейрохирургию.

В общем уехала пациентка куда нужно. Не знаю, какие болезни он ей еще найдет. Но боюсь его не вылечить.