Подруга или жизнь ("Честь воина") + страдания по цензуре и эротике

Заканчивалась третья зима Аины в Орде и третий сезон обучения у Альвейд. Вскоре северная красавица снова должна была уйти на Охоту со Сванской Сворой.

У девочки хорошо получались физические упражнения, а вот её характером Ходячая Смерть была недовольна. Она то и дело заставляла Аину убивать беззащитных животных — резать глотки козам, сворачивать шеи птицам, закалывать зайцев. Сама наловит и ученицу заставит. А потом обездвижит и требует просто перебить.

Аине это претило. Но она понимала, что их всё равно пустят в пищу. Подходила к каждому и мысленно желала их душам лёгкой дороги, прежде чем сделать своё дело.

Этот ритуал она подсмотрела у Эльри, которой помогала во время «практик». Когда помирала скотина, целительница произносила короткую молитву: «Да примет твою душу Ракеда» и смотрела в небо. Якобы животные, за которых помолился человек, возвращаются к своей создательнице, чтобы потом возродиться. Поэтому знахари и охотники провожали их такими словами, чтобы природа не оскудевала на пищу.

Морена высмеивала подобные суеверия, поэтому Аина навострилась провожать добычу на тот свет быстро, вроде бы незаметно. Совсем не делать этого ей не позволяло смутное чувство, что нехорошо просто убивать, потому что ты можешь, и никак не благодарить природу взамен.

Но Альвейд злилась, принимая заминку за нерешительность. Утверждала, что Аина слишком мягкая для убийцы и не сможет дойти до нужной стадии отрешённости, чтобы разить всех врагов подряд без раздумий. Без этого она не сможет стать грозной Ходячей Смертью, а значит и время на неё тратить бесполезно.

Однажды, перед открытием нового сезона Охоты, Альвейд велела Аине:

— Собирайся, пойдём в горы. Устрою тебе испытание. Не пройдёшь — пеняй на себя. И подружку возьми. Поможет тебе.

Такая речь внушала определённое беспокойство. Девочка очень боялась, что её перестанут учить. Таша об этом знала и, разумеется, охотно согласилась помочь.

Втроём они выступили после завтрака вдаль от становища, поднимаясь по относительно пологому плечу горы. Перевалили на другую сторону, прошли немного по лесистому языку, выдающемуся с противоположного склона, и вышли на небольшую площадку перед обрывом.

— Стань туда, — велела Альвейд Таше, указав на край.

Та спокойно повиновалась. Она была готова помогать.

Аина всё ещё не подозревала подвоха, полагая, что ей предложат максимум испытание на меткость так, чтобы не поранить подругу при реальной опасности свалиться в пропасть, поэтому до неё не сразу дошли следующие слова северянки:

— А теперь столкни её вниз.

Обе девочки оторопели. Лишь ужас на лице Таши убедил Аину, что наставница говорила всерьёз. И то, поверить в услышанное было невозможно. Альвейд же подхлестнула жёстким холодным тоном:

— Если ты не сможешь разить бесстрастно, тебе не стать карающей дланью Хормуза Справедливого. Чтобы стать безупречной Ходячей Смертью, надо отказаться от всех привязанностей. И сейчас тебе даётся последний шанс.

Аина очень, очень хотела стать такой же безупречной, как Альвейд, она всё для этого делала. Но такое?! Это просто не может быть правильным! Не сочетается со справедливостью!

— Ну же, докажи Хёдру, что ты не слаба духом! — злилась Альвейд. Лицо её потеряло всякую красоту.

Вот только на Аину сроду не действовали подначки на слабо. Зато, похоже, они задели Ташу. В её глазах мелькнул гнев на незаслуженное подругой обвинение. 

Альвейд, словно почуяв протест, вонзилась в глаза Таши таким убийственным взглядом, что та замерла, словно ей и правда под дых вошёл клинок. Это была даже не ненависть, а какое-то яростное презрение, уничижительное равнодушие. Казалось, человек вообще не может так смотреть на другого человека. Зато стало ясно, чем именно Ходячая Смерть навевает суеверную жуть на врагов — она и правда смотрела неумолимо, как сама смерть.

У них не было шансов. И Таша приняла свою участь. Но не сдалась, а решила пожертвовать собой, чтобы подруга воплотила свою мечту. Вздёрнула подбородок и отчаянно посмотрела на Аину, будто приглашая: «Не бойся! Раз так надо, я готова ради тебя на всё».

Откуда-то пришла мысль: «Это же совсем просто. Всего-то и надо, что немного подтолкнуть её». Аина тут же ужаснулась, что могла хоть на мгновение так подумать. Разве сможет она наслаждаться плодами заветного достижения, заплатив такую цену? Нет!

— Убей или я вас обоих убью! — разъярённая Альвейд змеёй метнулась вперёд и подтолкнула ученицу.

Ни у одной из девочек не возникло сомнений — именно так и поступит Ходячая Смерть.

Аина подумала, что лучше, наверное, погибнуть вместе с подругой, чем стать причиной её смерти. Но решиться на такое сходу было непросто. Всё это как-то глупо, бессмысленно! Почему кто-то должен вообще умирать?

Таша приняла решение быстрее. Ведь себя она похоронила ещё несколько вздохов назад. А теперь испугалась за подругу. Не желала ей смерти. Не сомневалась, что этой чёрной душе ничего не стоит угробить обоих. Развернулась и сиганула в пропасть сама.

— Таша! — полетел вслед отчаянный крик.

Аина бросилась к краю и увидела, как тело подруги врезалось в камни на полтора броска1 ниже карниза. Подскочило, словно тряпичная кукла. Покатилось по крутому склону до следующего валуна, приобретая изломы в неположенных местах. Впечаталось в камень и осталось лежать бесформенной грудой...

Сколько длилось оцепенение от ужаса, девочка сказать не могла бы. Когда она обернулась, то обнаружила себя в полном одиночестве. Альвейд ушла, бросила её. Насовсем.

Аина осталась одна. Без подруги. Без наставницы. Без стези.

Она даже не плакала поначалу. Просто легла и стала ждать, когда остановится сердце. Ведь такое нельзя пережить?

Но смерть всё не шла. А звать её совсем не хотелось, эту бессердечную тварь!

Когда стало ясно, что жить дальше всё же придётся, нахлынули слёзы. Аина кричала, рыдала и выла, не думая о том, что может потревожить диких зверей. Точнее, мысль такая мелькала — к осторожности дети кочевников приучались быстро. Однако в тот момент какой-нибудь прекрасный корс, явившийся поживиться молодым нежным мясом, показался бы благословением, которое избавило бы от невыносимой боли...

Но корс не пришёл. Никто не пришёл.

Когда слёзы кончились, Аина ещё какое-то время сидела на камнях, опустошённая. Солнце перевалило за полдень, заглянуло ей в глаза острым отблеском от заснеженной шапки соседней вершины. Подсказало, что больше тут ничего не высидишь. Надо уходить.

Однако девочка медлила. Как можно просто бросить подругу на съедение диким зверям? Она захотела спуститься и сложить над Ташей хоть какой-то курган. Но пути вниз по почти отвесному склону не было.

Тогда пришла мысль накидать камней сверху. Однако, подкатив первый, Аина поняла, что странно будет швырять их с высоты на труп близкого человека. Конечно, боли Таша уже не почувствует, и всё же неуважительно как-то...

Её сомнения развеял сип, плавно заложивший вираж сверху и спустившийся на малозаметный раньше выступ в паре плевков2 под карнизом. Хотел понаблюдать немного, убедиться, что мясо мертво.

Аина впервые видела падальщика так близко. Его голая шея, обычно спрятанная в перьях, а сейчас вытянутая в сторону будущего обеда, выглядела омерзительно. Это решило дело.

Девочка в отчаянии столкнула свой камень с карниза прямо над птицей. Булыжник ухнул вниз, поскакал, выбивая осколки породы. Сип всполошился, взмыл. Снаряд же удачно попал по выступу, отколол кусок скалы вдвое больше себя, освобождая державшийся на нём щебень, и вся эта куча съехала вниз небольшой лавиной, до того самого валуна, погребя Ташу под собой.

Чудом курган был готов, и Аина возблагодарила Хору за то, что помогла ей похоронить подругу.

Больше делать на холодной скале было нечего. Но девочка всё равно сидела ещё какое-то время и перебирала в памяти воспоминания о подруге. Остро понимая, что больше ничего этого не будет. Сердце то полыхало ненавистью к Ходячей Смерти, то кололо ядовитыми иголочками вины и сожаления, то подёргивало льдом спасительного безразличия. Но слёз больше не было.

В конце концов лёд победил. Наверное, потому что была зима. Ноги, руки и щёки ужасно замёрзли. И Аина побрела назад. То, что её впервые бросили на произвол судьбы одну в таком отдалении от становища, не вызывало у девочки никакого удивления. Особенно после того, как Альвейд выразила готовность её убить. И никто же не хватится. Кому она там нужна? Особенно без стези.

------- 

1бросок — единица измерения длины, около 20 метров

2плевок — единица измерения длины, примерно 4 метра