Тот, кто прячется в тишине: письмо начинающему писателю от психолога

Предисловие к несуществующей книге

Ко мне в кабинет иногда приходят люди с особым взглядом — одновременно рассеянным и очень глубоким. Они смотрят на мир, постоянно мысленно редактируя его. Они носят в карманах обрывки диалогов, а на салфетках — сцены будущих романов. Они говорят: «Я хочу писать», но чаще всего за этим стоит другое, более тревожное и честное: «Я боюсь, что у меня не получится. Боюсь, что я — самозванец».

Если вы узнали себя в этом описании — это письмо для вас. Не статья-инструкция, а разговор по душам. О том, что происходит там, внутри, где рождаются миры, и почему порой там так пустынно и холодно.

Тирания пустого листа

Белый лист — это не возможность. Это обвинительный приговор. Он безмолвно кричит о твоей несостоятельности. Каждое мигающее приглашение курсора — это укор: «Ну? Где же твой шедевр?».

Знакомо?

Ты садишься за стол, полный идей. Но вместо слов — лишь сжатый комок в горле и смутная тоска. Внутри включается строгий цензор с тонкими губами и ледяным взглядом. Он шепчет: «Это недостаточно гениально. Это уже было. Ты не Достоевский. Закрой документ и займись чем-то полезным».

И ты закрываешь. С чувством стыда и вины. Как будто предал самого себя, самого верного друга, который живет в твоей голове и просится на волю.

Я называю это «творческой интенцией» — самым первым, самым чистым порывом души к созиданию. Это дитя, которое хочет играть, петь и сочинять истории просто так, ради самого процесса. Ради радости. А цензор — это голос всех когда-либо услышанных критик, школьных двоек за сочинение, косых взглядов и собственной неуверенности. Его задача — защитить от боли. Его метод — убить желание прежде, чем оно приведет к разочарованию.

И он побеждает. Снова и снова. Лист остается пустым. А вы — несчастным.

Подлинная причина молчания

Мы думаем, что не пишем, потому что нам не хватает таланта, времени, правильного плана или курса. Но это — ложь, которую нам продает страх.

Настоящая причина — перфекционизм. Не здоровое стремление к качеству, а извращенная идея о том, что либо гениально, либо — в помойку. Что первое предложение должно быть шедевром. Что первая книга должна потрясти литературный мир.

Это все равно что требовать от младенца, чтобы он сразу побежал марафон. И ругать его за первые неуверенные шаги.

Первая черновая версия — это и есть тот самый неуверенный шаг. Это карта, а не территория. Это набросок углем, а не готовый портрет в золоченой раме. Но мы отказываем себе в праве на этот черновик. Мы хотим сразу раму. И потому не имеем даже наброска.

Страх написать плохо надежно блокирует возможность написать хоть что-то. Идеал становится палачом реальности.

Исповедь бывшего самозванца

Я тоже когда-то хотел писать. В восемнадцать лет я вел тетрадку с стихами, которую никому не показывал. Мне казалось, что мои чувства недостаточно глубоки, а слова — недостаточно красивы. Я боялся, что меня высмеют. Что скажут: «Да кто ты такой, чтобы вообще браться за перо?».

Эта тетрадка сгорела в печке на даче. Вместе с частью моей души. Я решил, что не мое. Что я должен выбрать что-то «серьезное». Прошли годы, прежде чем я понял: тот юноша в себе я заставил замолчать не критику, а собственный страх перед ее possibility.

Теперь я знаю: синдром самозванца — это не диагноз. Это ритуал посвящения. Через это проходят все. Абсолютно все. Тот, кто говорит, что не сомневается, — либо лжет, либо уже ничего не пишет. Сомнение — это не враг творчества. Это его неотъемлемая часть. Это плата за выход на сцену собственной души.

Право на посредственность

Самое освобождающее разрешение, которое вы можете себе дать сегодня — это право писать плохо. Сознательно. Умышленно. Намеренно.

Напишите самый ужасный в мире абзац. С кучей штампов, кривыми метафорами и cardboard characters. Сделайте это упражнением. Пусть это будет не «произведение», а «черновик», «набросок», «пометка на полях».

Вы удивитесь, что произойдет. Цензор он ведь тоже идеалист. Он требует perfection. Когда вы сознательно отказываются от его правил, он на время теряет дар речи. Он в ступоре. Он не знает, как критиковать то, что и так признано плохим. А в это окно возможностей пролезает ваша «творческая интенция» — тот самый ребенок, который просто хочет играть. И он начинает писать. Криво, косо, но — искренне. И где-то в середине этого плохого текста вдруг проскользнет точная фраза. Родится живой образ. Потому что вы перестали мешать себе творить.

Вы не будете это публиковать. Вы даже, возможно, это удалите. Но вы сделали главное — вы разорвали порочный круг. Вы написали. Вы перешли из состояния «того, кто думает о писательстве» в состояние «того, кто пишет». Пусть и плохо. Это и есть единственно важный переход.

Тишина — это не пустота

Бывают дни, когда слова не приходят. Совсем. Не из-за страха, а от переполненности. Душа, как губка, впитала слишком много впечатлений, боли, радости, образов. И теперь ей нужно время, чтобы это переварить. Уложить на нужные полочки.

Это не творческий кризис. Это творческая беременность. Нельзя постоянно рожать. Нужно время вынашивания.

В такие дни не тужьтесь, силясь выдавить из себя строчку. Идите жить. Гуляйте, смотрите кино, разговаривайте с людьми, варите суп. Разрешите себе не писать. Сознательно. С чувством выполненного долга. Вы не бездействуете. Вы копите материал. Вы даете своим историям время созреть. Научитесь доверять этой тишине. Она — ваша союзница.

Единственный важный вопрос

Вам не нужен еще один совет о том, как составлять план или прописывать персонажей. Вам нужно ответить всего на один вопрос. Честно. Без прикрас.

Для кого вы пишете первую строку?

Для будущих критиков? Для издателей, которые оценят вашу коммерческую состоятельность? Для читателей, которые поставят лайки?

Или — для себя? Для того самого восемнадцатилетнего юноши или девушки, который до сих пор живет в вас и мечтает, чтобы его историю наконец услышали. Хотя бы он сам.

Пишите для него. Только для него. Забудьте обо всех остальных. Ваш внутренний читатель — самый важный. Он не будет судить вас за неудачную метафору. Он будет плакать и смеяться вместе с вашими героями. Он будет ждать каждую новую строчку.

Когда вы пишете для него, пропадает напряжение. Исчезает страх. Остается только тихая, сосредоточенная радость от процесса. Радость рассказчика, который вновь и вновь оживляет миры своего воображения.

Вы не обязаны написать великий роман. Вы имеете право написать просто свою историю. Ту, что отзывается болью и радостью в вашей собственной груди. И если она будет искренней, она обязательно найдет своего читателя. Пусть даже им будете только вы сами.

Это уже больше, чем достаточно. Это и есть настоящее писательство. Непоказное, тихое, настоящее. Начните с этого. Просто с одной строчки для себя. Сегодня.