Персонажи в книжных магазинах, лавках и т.д.

Заметив, что в лавку вошел дворянин и не просто дворянин, а рувард и штатгальтер, приказчик спешно бросил простолюдина и заторопился к новому покупателю.

— Нет-нет, юноша, — Александр остановил рвение юнца. — Занимайтесь своим клиентом. Я и сам могу посмотреть, что у вас появилось нового.

Со смущенным видом молодой человек вернулся к «венецианскому купцу», а Александр подошел к полкам. Он успел заметить быстрый внимательный взгляд, который бросил на него толстяк, и решил не торопить события. Санчес явно знал, кто он, а вот он не собирался демонстрировать собственное знание. Пусть сам проявляет интерес — лично он пришел сюда за книгами, так все и должны думать. А раз так, значит, стоит воспользоваться случаем и подобрать что-то для Кати и Мишеля. А еще с неожиданным раскаянием Александр де Бретей вспомнил, что уже давно ничего не покупал для Соланж — ни стихов, ни романов, ни новых нот. Положим, стихи и песни он мог сочинить и сам, а вот с романами у него было плохо. Разве что записать историю своей жизни, но она получилась бы совсем не похожей на роман — ни спасенных принцесс, ни случайно найденных королевских отпрысков, ни древних кладов, ни поверженных драконов… Вместо всего этого счета, договоры, заказы и поставки, вечные свары в Генеральных Штатах, расследования, суды и постоянные уговоры всех и каждого — ничего, что могло бы увлечь дам. Может, ему еще и об оспе с чахоткой написать?! Ну, уж нет… У читательниц и так хватает забот и тревог в жизни, чтобы сталкиваться с ними еще и на страницах книг. 

Александр снял с полки толстенный том, надеясь, что это подходящий для Соланж роман, и это действительно был роман, который когда-то хвалила мадам Аньес — «Тирант Белый». Правда, том был издан на испанском языке, рядом стоял итальянский экземпляр, а французского издания обнаружить не удалось. Конечно, можно было перевести роман и самому, но времени у него не было. Оставалось выбрать между испанским и итальянским текстом, и Александр все же остановился на испанском. Он помнил, как в Лоше Соланж с Аньес читали испанские пьесы и даже пытались их ставить. Возможно, за прошедшие годы Соланж слегка и подзабыла испанский, но вспоминать — все же не учить заново. Да и потом, это же почти на латыни, — утешал себя Александр. 

Роман, несколько песенок для Кати и раскрашенные картинки для Мишеля Александр сгрузил на руки скучавшего Ларса, после чего принялся исследовать книжные полки дальше. Санчес может и подождать! Отсутствие новостей и молчание стражи прекрасно разговорили Нуаркарма, и Александр не сомневался, что еще немного и Санчес тоже прервет молчание. 

И оказался прав.

Он как раз успел взять с полки новый сборник сочинений для спинета, когда, не выдержав молчания, Санчес заговорил:

— Это очаровательно, мейнхеер, не правда ли?

Александр обернулся. Вопросительно приподнял бровь.

— Я имею в виду — альбом просто прелесть, вы не находите?

В руках «купец» держал раскрытый альбом с рисунками. Щенок бегает за бабочкой. Когда торговец быстро пролистывал страницы, создавалось впечатление, будто песик действительно движется. Это было мило, очень трогательно, забавно и должно было увлечь не только любого ребенка, но даже взрослого. Вот только щенок был испанским… Задорный веселый спаниель. 

Санчес, кажется, тоже был очарован забавной игрушкой и явно не только он. Правда, интерес юного приказчика к щенку с бабочкой был более понятен. Юнец так загляделся на безделку, что выронил из рук ещё два таких альбома. Мальчишка быстро подхватил их, но Александр успел заметить рисунки, которые ничем не отличались от срамных картинок Ларса, что тот рисовал в армии. Александр протянул руку за альбомом. Разница  между картинками Ларса и этими заключалась лишь в том, что, если  точно так же быстро пролистать альбом, создавалось впечатление, будто женская фигурка движется и… Краем глаза рувард заметил, как юный ван Бик стал пунцовым. И это тоже стоило обдумать. Но потом.

А сейчас у него возникла новая тема для беседы с лжеторговцем.

— Вашей милости это понравилось?

Сеньор Санчес был сама предупредительность:

— Сеньор Алессандро Санчес, торговец, и я буду рад подарить этот альбом для вашего…

Александр решил прервать излияния «венецианца»:

— Нет-нет, мейнхеер, — проговорил он. — Моему пажу такое смотреть рано. И, кстати, подобного рода изображения нельзя продавать в Антверпене.

Внук Плантена в цвете сравнялся с Ларсом.

— О! Какой стыд! — в голосе сеньора Санчеса промелькнуло искренне раскаяние, и он даже сокрушенно развел руками. —  Я так давно не бывал в здешних краях, что отстал от  местных законов, а там, откуда я родом, такие изображения сочтут разве что чуть-чуть греховными. Мейнхеер хочет позвать судей?

Александр де Бретей понял, что пришла пора становиться судьей. На первый раз снисходительным судьей.

— Думаю, мейнхеер, коль скоро в ваших действиях не было умысла, на первый раз я ограничусь предупреждением и предписанием запечатать эти альбомы  и не вскрывать печати в пределах Нидерландов.