Как любовь привела к жестокой войне

Жил-был епископ.

Спросите: "Причем тут епископ, вы же хотели рассказать о любви?!"

При том, что все началось с того, что епископ влюбился.

Но начну по порядку. Гебхард фон Вальдбург (1547-1601) принадлежал к старому роду имперских графов. С одиннадцати лет его посвятили в духовный сан, и его принялся наставлять в вере и будущей церковной карьере его дядя — Отто фон Вальдбург, епископ Аугсбурга и кардинал.

Из этого замка пошел род Вальдбургов (в XII веке). Начинали они как министериалы

Гебхард учился в университетах, в том числе — в Нидерландах, еще совсем молодым стал настоятелем собора в Страсбурге. Правда, образ жизни у него был не совсем благочестивым — ему даже неоднократно делали внушения, мол, нельзя же так себя вести! Да и дядя был недоволен и неоднократно его укорял. Скромнее надо быть, скромнее.

Но о какой скромности можно говорить в отношении человека, который с детства знал, что увенчается епископской митрой? В общем, жил он неплохо — настоятель собора в Страсбурге, каноник в Кельне, ректор собора в Аугсбурге и держатель еще нескольких церковных должностей.

В 1577 году остался вакантным пост архиепископа Кельна. Нет, епископ не умер, просто ему пришлось жениться, так как он остался последним в роду. Ничего, подал в отставку, женился, а в кельнском епископстве начались выборы — место-то хорошее. Тамошний епископ был не только князем церкви, но еще и курфюрстом! Было за что бороться.

И Гебхард фон Вальдбург вступил в борьбу. Конечно, у него были соперники — к примеру Эрнст Баварский, третий сын герцога Баварии. Причем Эрнст уже был епископом — в Льеже, но лишнее епископство не помешает.

И все-таки победу одержал Гебхард. Не потому, что был таким замечательным, а потому что Эрнст был известен излишней ревностью в делах веры. Он несколько пугал людей.

Впрочем, первоначально и Гебхард выказывал ревность в вере, а в вопросах войны в Нидерландах становился на сторон Испании, из-за чего у него испортились отношения со многими вельможами Нидерландов — с Вильгельмом Нассау в том числе.

Но однажды Гебхард увидел красивую женщину — Агнесу фон Мансфельд-Эйслебен (1551—1637). Она происходила из графской семьи, был протестанткой и — более того! — протестантской канониссой. Устоять он не смог, да и вряд ли пытался. И случилась у них великая любовь.

Агнеса фон Мансфельд-Эйслебен

Заключалось это в том, что Гебхард и Агнеса стали любовниками. Ну и что, что один епископ, а другая канонисса. Ну и что, что один католик, а другая протестантка. Любовь же!

Стали они жить вместе и в целом были довольны жизнью, хотя кельнский капитул и был несколько шокирован столь открытым пренебрежением благочестием со стороны епископа. Но тут появились братья Агнесы.

Они были ужасно недовольны этой идиллией. Почему их сестра просто любовница, а не жена?!

Что, он хочет сказать, что он епископ и не может жениться? Тогда чего он позорит их сестру? В общем, любо пусть женится, либо пусть проваливает — третьего не дано!

И Гебхард задумался. Этот процесс — раздумья — включался у него крайне редко, но здесь случай был особым. Он не хотел терять Агнесу. Но и свой сан терять тоже не хотел — тот приносит столько выгод! А можно совместить?

Можно! — сказали друзья. — А почему бы тебе не превратить епископство в наследственное герцогство? У последнего магистра Тевтонского ордена в Пруссии в 1525 году ведь получилось. А если еще принять протестантизм...

Да-да-да-да! — говорила Агнеса. — Прими протестантизм — это очень удобно и финансово выгодно. А то на что же мы жить-то будем?

Кельн несколько остолбенел. Конечно, протестанты там имелись, но все как-то уже привыкли к определенной стабильности, а тут вдруг все стало совершенно непонятно — чего ждать, чего бояться. И все дружно принялись убеждать Гебхарда не совершать глупостей. Ему писал император. Ему писал папа римский. Могли не утруждать себя.

Гебхард принял протестантизм — причем, кальвинизм, и женился! Потом отчеканил свою монету и объявил в своем епископстве свободу вероисповедания, мол, чья страна, того и вера.

Как же...

Гебхард забыл два обстоятельства. Этот принцип — чья страна, того и вера — относился только к лютеранам, а он стал кальвинистом. Во-вторых, этот принцип не касался церковных владений. Таким образом, обстановка сразу накалилась.

От Гебхарда стали требовать отставки, а он стал собирать войска. Его противники тоже. Во главе противников встал его прежний соперник — Эрнст Баварский... И пошло поехало! Капитул избрал Эрнста новым епископом, а два епископа на одну кафедру схлестнулись в войне.

Удача сопутствовала бывшему епископу недолго. Немецкие князья-лютеране вовсе не жаждали оказывать ему помощь. И в результате он потерял свой город Бонн — в те времена это была резиденция Кельнского епископа. А еще Гебхард начал терять свои замки.

Пришлось обращаться за помощью в Вильгельму Оранскому — "Спасите-помогите, мы же единоверцы!" А противники Гебхарда обратились к Испании — и получили помощь.

Один из эпизодов Кельнской войны

В Кельнскую войну вмешался с испанскими войсками принц Пармский — Александр Фарнезе. И война приняла еще более ожесточенный характер.

Кальвинисты из Нидерландов берут Бонн и разоряют его. Александр Фарнезе берет Бонн — и довершает разорение. Это в Нидерландах принц Пармский проявлял сдержанность и милосердие — в Кельнском епископстве он себя совершенно не сдерживал.

Обе стороны были одинаково жестоки и беспощадны. Те и другие рассматривали эту землю как чужую, от которой они ждали только выгоды. Они одинаково жгли деревни, замки и церкви... Но Фарнезе был гораздо лучшим полководцем, а его ветераны имели больше опыта.

Шесть лет войны стали словно репетицией будущей Тридцатилетней войны. Гебхард был разбит, и в Кельне в качестве епископа утвердился Эрнст Баварский.

И что же стало с неудавшимся герцогом?

Гебхард бежал в Страсбург. Одно время он требовал от старшего брата выделить ему часть наследства — ничего не получил. Вот и пришлось жить на должность настоятеля собора в Страсбурге. Детей у них с Агнесой не было.

Последние годы жизнь прошли для Гебхарда тяжко — у него болели суставы, и он с трудом передвигался. Агнесса пережила его на 36 лет.

А любовь... Да ну ее эту любовь, если она приводит к таким разрушением, — говорили жители Кельна. Их соседи были с этим согласны.