Как целоваться три минуты и сделать революцию

Вернемся к нашим спальням. Нет, не правильно. Давайте вернемся В спальню. 

Если вы посмотрите хотя-бы несколько известных американских фильмов в диапазоне от 1930 по 1960, то обнаружите забавный факт: персонажи фильмов, даже если они являются мужем и женой, спят на разных, отдельных кроватях. Всегда.

Кодекс Хейса запрещал показывать пару в одной кровати.

Интересным исключением является самый популярный сериал тех лет «Я люблю Люси» (180 эпизодов, показывали с 1951 по 1957 год).

В этом сериале, персонажи, как и положено порядочной американской семье, спят на разных кроватях, однако, актриса, играющая главную роль вышла замуж за актера, играющего главную роль, и поэтому, их персонажам разрешили в сериале спать вместе -отдельные кровати были сдвинуты.

Еще один интересный казус в этом сериале, связанный с кодексом Хейса.

Кодекс запрещает снимать фильмы про беременность. Тема беременности под запретом, однако, актриса Люьсиль Болл, игравшая Люси, забеременела, и всерьез встал вопрос о том, а как же теперь снимать сериал.

Живот Льюсиль с каждым днем увеличивался в размере, заменить актрису было невозможно. Очевидным решением было бы переписать сценарий, и выстроить сюжет сериала так, что Люси забеременела. Сериал-то про американскую семью.

Но вот незадача — кодекс Хейса не позволял это сделать.

В конце концов, они переписали сценарий, и даже сняли одну серию, в которой Люси едет в больницу рожать. Однако, продюсер сериала категорически запретил использовать на телевидении слово «беременность», и заменил его на слово «ожидание».

Интересно то, что это был не первый случай с беременной актрисой.

Первопроходцем была Мэри Кэй Стернс в ситкоме 40-х «Мэри Кэй и Джонни».

Остается только один вопрос к господину Хейсу и другим блюстителям общественной морали:

«А беременность-то чем вам не угодила?»

У меня возникает примерно следующий образ американской семьи тех лет, который тогда пытались пропагандировать:

Она приличная белая американка, живет в приличном доме со своим приличным американским белым мужем.Йй

Они спят в приличной спальне. Каждый на своей отдельной приличной кровати, и у них никогда не происходит ничего неприличного. Но периодически, у них как-бы сами собой появляются милые, приличные американские детишки в шортиках на подтяжках. Приличная американская мечта. Как-то так.

В 1939 году, американцы решили экранизировать роман Виктора Гюго «Собор парижской богоматери». Стоит отметить, что американская экранизация уже существовала: 

«Горбун из Нотр-Дама» 1923 года. Планировался эпичный ремейк: вбухали бешеные деньги в декорации и съемки. В Голливуде построили точную копию Собора Парижской Богоматери.

Нужно отдать должное — фильм окупил все затраты и прогремел в кинотеатрах, проект оказался очень успешным, но есть нюансы.

В романе Виктора Гюго, главный злодей и антагонист — представитель церкви, архидьякон Клод Фролло.

Кодекс Хейса запрещал показывать священников в негативной подсветке, и сценаристами фильма было принято решение:, Клод Фролло будет судьей.

То есть, священник не может быть негодяем, а судья может.

Че-то вспомнились слова из песни:

«Матросы продали винт эскимосам за бочку вина

И судья со священником спорят всю ночь, выясняя, чья это вина

И судья говорит, что все дело в законе, а священник, что дело в любви 

Но при свете молний, становится ясно — у каждого руки в крови»

Строго регламентировалась длина юбок и глубина декольте у актрис. То есть, на киностудиях, на полном серьёзе, линейками замеряли длину юбок и декольте. Показательно то, что регламенту подвергались не только живые актрисы, но и даже рисованные.

Макс Флетчер — американский художник-аниматор и папа всем известной девушки по имени Бетти Буп.

Флетчер придумал Бетти Буп в конце двадцатых, и изначально, Бетти Буп была флеппер.

Флепперы — это эмансипированные девушки, олицетворяющие собой поколение ревущих двадцатых. Они противопоставляли себя своим матерям и бабушкам, воспитанным на викторианских идеалах.

Бетти Буп — очаровательная и дерзкая девчонка, ведет себя свободно и вызывающе, поет блюз, сексуально одевается, ярко красится и имеет собственный автомобиль.

Такой она была в 1930 году, но постепенно, под воздействием цензуры, образ Бетти меняется. Длина ее юбки постепенно увеличивается, и в конце концов, уже к 40-м годам, Бетти Буп превращается в свою противоположность: образцово-показательную, приличную американскую жену-домохозяйку.

Пожалуй, наиболее эпичный случай проявления цензуры, был следующий.

Дорогие читатели, пожалуйста присядьте сейчас, если вы вдруг, стоите. Просто, на всякий случай, для безопасности.

Ставшим культовым, фильм «Тарзан».

Во время съемок фильма, было принято следующее решение. На всех обезьян надеть подгузники. Потому, что недопустимо, что в кадре болтаются обезьяньи гениталии.

Трусики для обезьян. Так-то, ребятки.

Конечно же, были те, кто боролся с кодексом Хейса, и всеми возможными способами троллил цензуру.

Самым выдающимся человеком в этом смысле, был Альфред Хичкок, который просто открыто забивал на кодекс, и всячески придумывал разные изощренные способы как-бы формально соблюсти его, но одновременно, нарушить кодекс.

Пожалуй, наиболее яркий и гениальный пример, это его фильм «Дурная слава».

Дело в том, что кодекс Хейса запрещал в фильме, слишком долго и слишком похотливо целоваться. Причем, не было четких временных рамок — долго или недолго, определял цензор, опираясь на свои какие-то личные представления.

Что сделал Хичкок. Его герои в фильме целуются рекордно долгое время: три минуты. Целых три минуты зритель наблюдал долгий, страстный, эмоциональный поцелуй взасос.

А чтобы вписаться в требования кодекса, герои фильма, просто регулярно прерывались на секундочку, а потом, снова целовались. Прерывались и целовались. То есть, формально, это не один длинный поцелуй, а много маленьких.

Уже к шестидесятым, цензура стала потихоньку слабеть. Невозможно все время держать кулак в напряжении — рано или поздно, ты его расслабишь.

И контроль слабел, особенно, это сопровождалось финансовыми трудностями Голливуда, который к 60-м годам переживал не лучшие времена.

Уже тогда, многие режиссеры начали открыто игнорировать кодекс.

Тот же самый Хичкок снял свой, пожалуй, самый известный фильм «Психо», который буквально порвал не только американских цензоров, но и европейских.

Самая абсурдная и смешная история произошла со знаменитой сценой в «Психо», где Норман убивает в душе главную героиню фильма.

Эту сцену Хичкок снимал в течение двух недель, она состоит из почти 50 отдельных, очень коротких кадров, которые как-бы мелькают перед зрителем, и сопровождаются очень напряженной музыкой, специально написанной для этой сцены.

Смешно то, что цензоров напрягло не то, что девушку режут ножом в ванной, а то, что где-то, некоторые цензоры, увидели в кадре мелькнувшую обнаженную женскую грудь.

То есть, к насилию они относились более терпимо, чем к голой женщине.

Хичкок забрал пленку, якобы для того, чтобы перемонтировать и убрать женскую грудь, но при этом, ничего не сделал. Пленка просто пролежала несколько дней на полке, и когда состоялся повторный показ, то те цензоры, которые видели голую женскую грудь, перестали ее видеть, но зато, те, кто ее не увидел в первый показ, вдруг, начали ее видеть.

Фильм начинается со сцены, где пара просыпается в одной кровати. Мало того, что это было вопиющим нарушением цензуры, так там еще эта пара была полуголой — главная героиня в бюстгальтере. Буквально два года назад фильм просто не пустили бы в прокат, но в 60-е это уже прошло. Однако, цензура Ирландии фильм не пропустила, им таки не понравилась эта первая сцена в одной постели.

Просто представьте себе. Сцена в постели. Он с обнаженным торсом. Она в бюстгальтере. Обнимаются и целуются. Потом, она произносит фразу:

«Джек, надень ботинки».

Эта фраза не понравилась цензорам и ее вырезали для ирландского показа.

Вот догадайтесь, почему? Что в башке у этих людей?

Короче, мыслят эти люди так.

Она сказала надеть ботинки.

Значит, он их снимал.

Зачем он их снимал?

Чтобы снять штаны.

Зачем он снимал штаны?

Чтобы заняться сексом.

Так тут секс! Безобразие! Запретить!

В 1968 году, кодекс Хейса был официально отменен, и с этим событием закончился период, который в истории стали называть Золотой Голливуд, а ему на смену пришел другой период, который стали называть Новый Голливуд.

Произошло то, что можно описать, как прорыв дамбы. Все то, что накопилось за 40 лет цензуры у режиссеров, вдруг, стало можно осуществлять и реализовывать, и американское кино наполнилось огромным количеством сексуальных сцен, насилия, нецензурной брани, алкоголя и наркотиков, криминальными историями, развращенными священниками и коррумпированными полицейскими.

Если в 20-е годы, формулой успешного кино было

СЕКС

КРОВЬ

БИБЛИЯ

то в 70-е годы, формулой успешного кино стало:

СЕКС

НАРКОТИКИ

РОКЕНРОЛЛ

Показательно то, что в Европе не было никакой цензуры и запретов, и там кино развивалось более равномерно. 

Безусловно, в Европе были свои хулиганы от кино, которые снимали провокационные и скандальные фильмы, но все это происходило очень ровно, без глупых запретов на десятилетия, и без последующих прорывов.

Еще, наверное, следует отметить, что от того, что в США действовал кодекс Хейса, американское кино ее стало лучше. Скорее наоборот, фильмы эпохи Золотого Голливуда, в своем большинстве представляли из себя какое-то очень не живое, вылизанное, игрушечное кино.

Многие фильмы тех лет сейчас воспринимаются наивными.

Можно ли сказать, что благодаря цензуре, американские зрители стали высокоморальнее и лучше? Тоже нельзя.

Можно ли сказать что голливудская богема в эпоху цензуры была моральнее? Они не купались в роскоши? Не устраивали оргии, не насиловали актрис? Нет, все это было, и цензура никого и ничто не сделала лучше.

Вся эта попытка контролировать искусство, сильно напоминает попытку запихнуть дрожжевое тесто, лезущее из кастрюли наружу назад, в кастрюлю.