Петля Абьюза

Анна Владимировна вязала всегда — но не потому, что любила. Вязание было для неё инструментом.

Соседка получала от неё шарф и чувствовала себя обязанной. Коллега — свитер и уже не мог отказать в просьбе «подменить на смене». Даже племянница, получив милую шапочку, молчала о том, что тётя вечно критикует её друзей.

Пряжу Анна Владимировна покупала всегда одну и туже — фирма, марка, комплект, лишь цвета были разные: красный для «подарков с намёком», синий для «одолжений в долг», зелёный для «вежливых манипуляций». Казалось бы, всё под контролем.

Но в руках всё шло по-разному. Красная нить вязалась послушно, ровно. Синяя постоянно цеплялась за спицы и путалась, словно язвила:

— Не торопись, дорогуша… ты ведь не любишь, когда тебе перечат.

Зелёная же упорно затягивалась так туго, что пальцы немели:

— Ну что, приятно, когда тебя душат? — словно насмехалась она.

Однажды вечером, после особенно злого разговора с соседкой, Анна Владимировна яростно дергала зелёную пряжу, роняла спицы, путалась в узорах. Когда очередная петля соскочила, она с раздражением бросила недовязанный шарф на кресло:

— Да подавись ты, чёртов клубок!

Не разбирая постель, она рухнула спать.

…И приснился ей, страшный сон. Будто голова, плечи, руки — всё туго стянуто мягким, тёплым, но абсолютно неподвижным полотном. Огромным шарфом, красно-сине-зелёного цвета, и связан он был идеально ровными петлями.

В зеркале на неё смотрела Анна Владимировна, аккуратно обмотанная, как готовый подарок. Только бирки не хватало. Хотя… нет, на груди висела аккуратная надпись из петель: «Вяжи дальше сама».

Она закричала, но петли стянули и рот. И только тихое «шур-шур-шур» доносилось из темноты — будто кто-то довязывал последний ряд.