Темная харизма или просто "негодяй"?

Давайте я буду честна с вами. А может, и с собой заодно.

Мне нравятся "плохие парни". Но не те мелкие хулиганы из соседнего двора, а настоящие, породистые негодяи. Те, в чьих глазах -- своя, отдельная от моей, вселенная, живущая по своим, жестоким и непонятным законам.

Почему?

Думаю, потому что они -- это моё тайное, подавленное желание хотя бы на миг послать к черту всё. Бытовуху, вежливые улыбки, дежурное "как дела, все нормально". Они ломают правила, которые я так боюсь нарушить. Они живут наотмашь. И в этой их свободе, в этой опасности, есть своя, темная, пьянящая поэзия. 

Мой личный фетиш, который, я подозреваю, разделяют многие.

Возьмем, к примеру, музыку. Рок-сцену. Вот Ронни Радке. 

Идеально красивое лицо, почти ангельское. Идеально написанные, хлесткие, умные тексты. Идеальный голос. А под всем этим -- история арестов, драк, наркотиков, токсичных, разрушительных отношений. Грязь.

И вот этот контраст, этот диссонанс между ангельской внешностью и демонической биографией -- он меня и гипнотизирует. Он не просто поет о бунте. 

ОН И ЕСТЬ БУНТ. Живое, ходячее, татуированное воплощение фразы «а мне п*х*й, я так живу».

И я, запертая в своей правильной жизни, смотрю на него и чувствую... 

Что? Зависть? Или, может, узнавание той части себя, которую я так старательно прячу даже от себя самой.

Но где заканчивается эта темная, притягательность... и начинается простая, уродливая патология?

Иногда эту черту, за которой заканчивается поэзия и начинается патология, разглядеть очень легко. Она прочерчена не тонкой линией, а жирным, кровавым росчерком.

Возьмем случай Эзры Миллера.

Поначалу всё шло по классическому, голливудскому сценарию "непонятого гения". Определенно талант. Неземная, красота. Образ бунтаря, который плюет на все условности. Это была та самая "темная харизма" в чистом, без примесей виде. Она притягивала, завораживала.

А потом... что-то сломалось. И красивый, сложный миф начал гнить прямо у нас на глазах.

Сначала -- тревожные слухи. Даже видео, где он душит фанатку. Потом череда арестов. Драки в барах. Обвинения в насилии, в груминге, в создании чего-то, похожего на секту... И в какой-то момент ты смотришь на всю эту криминальную хронику и понимаешь: это уже не "бунт". Это не "сложный характер".

Это -- просто болезнь. Уродливая, банальная патология.

Вся его "уникальность" и "непохожесть" оказались лишь красивой маской, за которой прятался обычный, незамысловатый урод. И симпатию, которую я когда-то, возможно, испытывала к его таланту, сменяется... чем? Страхом? Нет. Скорее, брезгливостью.

Потому что в этом нет трагедии. Нет красоты. Нет ничего, кроме животного зла. 

Но что, если зло не кричит о себе? Что, если оно не размахивает кулаками в барах и не попадает в полицейские сводки? Что, если оно -- тихое, интеллектуальное, высокомерное?

И тут на сцену выходит Адам Драйвер.

На первый взгляд, он -- идеальный антипод. Не рок-звезда, не уличный хулиган. Бывший морпех. Актер с большой буквы, любимец серьезных режиссеров. Никаких скандалов, никаких измен, никаких наркотиков. Но при этом... его харизма -- возможно, самая темная из всех.

Он не играет "плохих парней". Он играет сломленных, опасных, неудобных мужчин. Его Кайло Рен, его муж-абьюзер из "Брачной истории"... Это не злодеи. Это -- зияющие дыры. И мы, зрители, с каким-то мазохистским восторгом туда заглядываем. В его угрюмости, в его молчании, в его внезапных вспышках ярости есть что-то гипнотическое. Это -- "темная харизма" для интеллектуалов. Без грязи, без пошлости. Чистое искусство.

Или нет?

А потом ты натыкаешься на одно-единственное интервью. 76-летняя португальская актриса, которая снималась с ним в фильме, рассказывает, как он "напал" на нее во время съемок сцены. Как он вел себя как "говнюк". Как мог уволить человека просто за то, что тот на него посмотрел.

И вся красивая, артхаусная картинка начинает трещать по швам.

Это что, метод Станиславского? Погружение в роль? Или... это просто он и есть? Высокомерный, жестокий тиран, который просто нашел идеальную профессию, где ему за это еще и платят?

И вот тут становится по-настоящему страшно. Потому что одно дело -- любить вымышленного монстра на экране. И совсем другое -- понимать, что за этим, возможно, скрывается просто... еще один м*дак. Только не уличный, а элитарный.

И грань между искусством и реальностью, между "темной харизмой" и банальным, уродливым характером, становится такой тонкой, что её уже почти не видно.

А может, её и нет, этой грани? Может, вопрос не в них, а в нас?

Я смотрю на эти три истории -- трагического рокера, безумного хищника и артхаусного тирана... 

И понимаю одну неудобную вещь. Проблема то, не в них. Проблема в моем (и, возможно, в вашем) взгляде.

Я восхищаюсь не талантом, который выжил вопреки боли. Я восхищаюсь самой болью, упакованной в красивую, талантливую обертку.

Их злость, их надрыв, их саморазрушение -- это тот самый контент, который потребляется людьми, чтобы почувствовать себя живыми. Они кричат, бьют посуду, ломают жизни... 

Пока есть кто-то более сломленный и более порочный, наша собственная полная компромиссов жизнь кажется не такой уж и плохой.

Так что, темная харизма или просто м*дак? 

Ответ: это неважно.

И пока мы будем аплодировать падению, всегда найдутся те, кто будет готов красиво, талантливо, до последней капли крови упасть. 

Специально для нас.