Дурной эксперимент

В последнее время часто пользуюсь нейросетями в журналистской работе. Делаю рерайты чужих статей, использую генератор текста и всякие улучшайзинги. Время экономит здорово и от рутины избавляет. 

 Но вот пришла мне давеча в голову забавная мысль: а не улучшить ли так тексты своих романов? Попробовала на коротком прологе романа "На кладбище Невинных",https://author.today/work/63855 , причем выбрала его просто потому, что он короткий. Вот исходный текст:

Тусклый свет уличного фонаря очерчивал вокруг себя размытый круг желтоватого сияния, в котором золотились листья клёнов и чернела решётка кладбищенской ограды, а вдали, в вязких клоках вечернего тумана, темнели монументы надгробий. Филибер Риго, начальник полицейского патруля, совершая со своими людьми ежевечерний обход предместья, прошёл мимо южного фасада церкви Сент-Эсташ, миновал фонтан и в нерешительности остановился у резной решётки кладбища Невинных. Ещё час назад сержант заприметил возле мраморного памятника неподвижно сидящую на скамье женщину. Укутанная в тёмный плащ, она не сводила глаз с могилы.

Риго был не только полицейским, но и французом, к тому же — тридцатилетним, и потому заметил, что дама молода и красива, а её причёска — заплетённые вокруг головы косы и эгретка с небольшим страусовым пером — соответствовали последнему капризу придворной моды. Риго уже видел такие причёски у многих титулованных особ у особняка маркиза де Вильруа, куда изволила прибыть в пятницу вечером дочь короля, охрана которой была поручена его начальнику.

Сержант несколько минут переминался с ноги на ногу, не решаясь окликнуть незнакомку, но странная неподвижность и остановившийся взгляд сидящей заставили его осторожно миновать ворота и подойти к женщине. Шаги его громко прохрустели по сухой листве, но фигура в чёрном плаще не шелохнулась.

— Мадемуазель…

Сержант не был трусом. Девять лет назад, в тысяча семьсот сорок первом году, сражаясь под началом знаменитого Шевера, командира гренадёрского полка, Филибер Риго первым бросился на штурм Праги, да и после, в полиции Парижа, он всегда слыл смельчаком. Но теперь липкий ужас ледяным потом стёк по его вискам, земля, казалось, ушла из-под ног.

На чёрном бархате плаща на коленях бледной неподвижной девицы покоилась костлявая длань скелета.

Вот рерайт текста:

Мерцающий свет фонаря создавал расплывчатый ореол желтоватого оттенка, высвечивая позолоченные листья кленов и чугунную решетку кладбищенской ограды, в то время как вдалеке, сквозь густые клубы вечернего тумана, проступали темные силуэты надгробных памятников. Филибер Риго, возглавлявший полицейский патруль, во время своего обычного вечернего обхода окраин, прошел мимо южной стороны церкви Сент-Эсташ, обогнул фонтан и с колебанием остановился возле узорчатой ограды Кладбища Невинных. Еще час назад сержант обратил внимание на женщину, неподвижно сидящую на скамейке у мраморного монумента. Закутанная в темный плащ, она пристально смотрела на могилу.

Риго, будучи не только полицейским, но и французом, да еще и тридцати лет от роду, отметил, что дама молода и красива, а ее прическа – косы, искусно уложенные вокруг головы, и эгретка с небольшим страусиным пером – соответствуют последним веяниям придворной моды. Риго уже встречал подобные прически у многих знатных особ в особняке маркиза де Вильруа, куда в пятницу вечером прибыла дочь короля, охрана которой была возложена на его начальника.

Сержант несколько минут топтался на месте, не решаясь обратиться к незнакомке, но ее странная неподвижность и застывший взгляд заставили его осторожно войти в ворота и приблизиться к женщине. Его шаги громко хрустели по опавшим листьям, но фигура в черном плаще оставалась неподвижной.

— Мадемуазель…

Сержант не был робким. Девять лет назад, в тысяча семьсот сорок первом году, под командованием прославленного Шевера, командира гренадерского полка, Филибер Риго первым пошел на штурм Праги, и впоследствии, в парижской полиции, он всегда считался храбрецом. Но сейчас ледяной ужас пронзил его, земля, казалось, ушла из-под ног.

На черном бархате плаща, на коленях бледной  застывшей девушки, лежала костлявая рука скелета.

Не знаю, как вам, а мне показалось, что лучше не стало. Во-первых, исчезла музыкальность. Во-вторых, предложенные синонимы не соответствуют эпохе. И я решила улучшить сделанный нейросетью по мотивам меня текст. Вот что мне предложили:

Мерцающий свет фонаря создавал расплывчатый ореол желтоватого оттенка, высвечивая позолоченные листья кленов и чугунную решетку кладбищенской ограды. Вдали, сквозь густые клубы вечернего тумана, проступали темные силуэты надгробий. Филибер Риго, возглавлявший полицейский патруль во время своего привычного вечернего обхода окраин, прошел мимо южной стороны церкви Сент-Эсташ, обогнул фонтан и, с колебанием, остановился у узорчатой ограды Кладбища Невинных. Еще час назад сержант обратил внимание на женщину, неподвижно сидящую на скамейке у мраморного монумента. Закутанная в темный плащ, она пристально смотрела на могилу.

Риго, будучи не только полицейским, но и французом тридцати лет от роду, отметил, что дама молода и красива. Ее прическа — косы, искусно уложенные вокруг головы, и эгретка с небольшим страусиным пером — соответствуют последним веяниям придворной моды. Он уже встречал подобные прически у многих знатных дам в особняке маркиза де Вильруа, куда в пятницу вечером прибыла дочь короля, охрана которой была возложена на его начальника.

Сержант несколько минут колебался на месте, не решаясь обратиться к незнакомке. Но ее странная неподвижность и застывший взгляд заставили его осторожно войти в ворота и приблизиться к женщине. Его шаги гремели по опавшим листьям, но фигура в черном плаще оставалась недвижимой.

— Мадемуазель… 

Сержант не был робким. Девять лет назад, в тысяча семьсот сорок первом году, под командованием прославленного Шевера, командира гренадерского полка, Филибер Риго первым пошел на штурм Праги, и впоследствии, в парижской полиции, его всегда считали храбрецом. Но сейчас ледяной ужас пронзил его, земля, казалось, ушла из-под ног.

На черном бархате плаща, на коленях бледной  застывшей девушки, лежала костлявая рука скелета.

Хрен редьки не слаще. Сменила стиль на художественный.

Задумчивый фонарь, словно старый художник, разливал вокруг себя блеклое золото, окрашивая опавшие листья кленов в цвет увядающей надежды. Чугунное кружево кладбищенской ограды вырисовывалось траурной тенью, а вдали, в объятиях густого тумана, словно призраки прошлого, возвышались надгробные плиты. Филибер Риго, верный страж порядка, сопровождаемый своими подчиненными, совершал привычный ночной обход. Миновав величественный фасад церкви Сент-Эсташ и тихий шепот фонтана, он застыл в нерешительности у ворот кладбища Невинных.

Еще час назад, словно предчувствуя беду, взгляд сержанта выхватил из сумрака одинокую фигуру, неподвижно застывшую на скамье у мраморного монумента. Облаченная в траурный плащ, она, казалось, растворилась в скорби, не отрывая взгляда от могилы.

Риго был не только блюстителем закона, но и истинным французом, чье сердце еще не остыло под пеплом прожитых лет. Он заметил, что незнакомка молода и прекрасна, а ее прическа – изящные косы, обвивающие голову, и эгретка, увенчанная легким страусовым пером, – вторят последним веяниям придворной моды. Подобные украшения он видел лишь однажды, у знатных дам в особняке маркиза де Вильруа, куда в пятницу вечером прибыла дочь короля, чью безопасность охранял его непосредственный начальник.

Несколько томительных минут сержант колебался, словно стоя на краю пропасти, но странная неподвижность и застывший взгляд незнакомки заставили его переступить порог и приблизиться. Шаги его громко раздались в тишине кладбища, но фигура в темном плаще осталась недвижной.

— Мадемуазель…

Сержант не был робкого десятка. Память хранила жаркие битвы под знаменами Шевера, командира гренадёрского полка, и отвагу при штурме Праги. Но сейчас ледяная рука ужаса сжала его сердце.

На черном бархате плаща, словно зловещий контраст, на коленях бледной незнакомки покоилась костлявая рука скелета.

Долго смеялась.  ИИ явно ещё не дозрел...  Хотя пару эпитетов использовать можно...