Linkin Park - Crawling

ДИАГНОЗ

«Crawling» — это не песня про «подростковую тоску». Это почти клинический протокол панической атаки и генерализованного тревожного расстройства. Написанный задолго до того, как об этом стало модно говорить у психотерапевта.

Просто вчитайтесь. Без музыки. Как в историю болезни.

Crawling in my skin

These wounds, they will not heal

(Что-то ползает под кожей,

Этим ранам не зажить)

Это не про «разбитое сердце». Это — физическое, с*ка, ощущение. Чувство, что твое тело — это не твой дом, а какая-то чужая, больная оболочка, в которой что-то не так.

Fear is how I fall

Confusing what is real

(Страх — это то, как я падаю,

Путая, что реально)

Вот он, диагноз. Дереализация. Потеря контроля. Классический симптом панической атаки, спетый, черт возьми, на многомиллионную аудиторию.

There's something inside me that pulls beneath the surface

Consuming, confusing

(Что-то внутри тянет меня под поверхность,

Поглощая, сбивая с толку)

Он не говорит «мне грустно». Он говорит о чужеродной, иррациональной силе внутри себя, которую он не может контролировать. Это было откровение. Целое поколение детей, которые чувствовали то же самое, но не знали, как это назвать, вдруг услышали свой собственный, несформулированный ужас.

ЭПИДЕМИЯ

И что сделал мир с этой отчаянной, честной исповедью? Превратил её в хит.

Этот крик о помощи, этот протокол болезни, — он заиграл из каждого утюга. Его крутили на MTV между клипами Бритни Спирс и Limp Bizkit. Его продавали. Его ставили на рингтоны.

И случилось страшное. От частого повторения текст потерял свой смысл. Он стал просто... фоном. Привычным «молодежным ангстом». Миллионы подростков орали в своих комнатах «Crawling in my skin!», и им казалось, что их понимают. Но никто, по сути, не слышал. Взрослые слышали просто «шум». А сверстники — просто «модный, депрессивный трек».

Крик о помощи превратился в товар. В саундтрек. И чем громче он звучал, тем меньше в него вслушивались.

РЕКВИЕМ

А потом, 17 лет спустя, Честер Беннингтон ушел из жизни по собственной воле.

И мы все, вдруг, повзрослевшие, переслушали «Crawling». И ох*ели. Потому что только теперь, зная финал, мы поняли, что это была не «поза». Это не был «образ».

This lack of self control 

I fear is never ending

(Этот недостаток самоконтроля, 

Я боюсь, не кончится никогда)

Это была не «подростковая драма». Это был, с*ка, — прогноз. На всю жизнь.

Against my will 

I stand beside my own reflection

It's haunting how 

I can't seem

To find myself again

(Против воли я стою рядом с собственным отражением,

Это преследует, то, как я не могу

Найти себя снова)

Это не про «поиски себя». Это — про диссоциацию. Про то, как ты смотришь на себя в зеркало и не узнаешь человека, запертого в этой клетке из боли.

Человек всю свою, жизнь пел одну и ту же песню. Он вслух, на весь мир, читал историю своей болезни. Он кричал: «Мне больно, я не заживаю, я не контролирую себя».

А мы... мы просто качали головой в такт.

И в итоге он не выполз...