Валюта в старых книжках

Общаясь в комментах, не без удивления узнал, что до сих пор по головам кочует миф «Из СССР почти невозможно было выехать за границу». Для справки: в 1955-1991 гг. зарубежные страны посетили 44 млн советских граждан (И. Орлов. Сквозь «железный занавес»). По нынешним мерках, конечно, маловато, но все равно - каждый десятый из наличного населения (по моим грубым подсчетам).

Многие, я думаю, слышали о тех бюрократических препонах, которые приходилось преодолевать советскому человеку на пути к заветной загранке. Сейчас, правда, примерно такие же препятствия выстроены для россиян, хоть и с другого берега. И тут вдруг у ряда граждан случается странный мозговой вывих: когда тебя с пристрастием допрашивает советский чиновник, а потом отказывает без объяснения причин – это жуть и деспотизм. А когда ровно то же самое делает американский чиновник – это нормальный ход вещей. Дескать, унижение и попрание свобод на входе – это естественное право, а на выходе – преступление против человечности. Ну типа СССР должен был отпустить тебя в Париж, ты туда прилетишь, французы отпендолят тебя взад, а СССР должен тебя за свой счет привезти обратно. И так пока тебе не надоест. 

Но я не об этом хочу спросить. 44 миллиона, безвалютный туробмен по соцстранам, «Интурист», «Спутник» и прочие «Михаэли Светловы» - это все замечательно, но многие сетуют, что-де мало и недостаточно. Почему СССР вывозил миллион (условно) туристов в год, а не два, три или пять? Не мог или не хотел? До сих пор бродит перестроечный миф о том, что советские власти жутко боялись, что простодушный Семен Семеныч Горбунков увидит там что-то такое, что перевернет его картину мира и заставить усомниться в благостности советского строя. Насколько я понимаю, все чуть ли не с точностью до наоборот. Советский интуризм затевался как демонстрация гражданам СССР язв и пороков капиталистического общества. И сделать это, как мы сейчас знаем, было что два пальца. Поэтому, собственно, и предпочитали возить в индии с египтами, вместо франций и фээргэ.  

Мое предположение, что основная причина – в валюте. Но чтобы его подтвердить, нужно посчитать, сколько валюты тратилось на одного среднего туриста в капстрану (транспорт, проживание, питание и экскурсии оплачивало государство, плюс 20-30 рублей меняло на карманные расходы (я так думаю, что по официальному курсу 60 копеек). И сопоставить с валютной выручкой. 

Например, круиз вокруг Европы стоил 500-800 рублей (часть из которых мог оплатить профсоюз), две недели в Индии в 1962 г. – 600 рублей. Если считать по официальному курсу, то получается 900 долларов на туриста. Т.е. где-то 10 000 современных долларов. Понятно, что доля таких поездок в общем туристическом вале была невелика, но все равно жутковато: государство просто за то, что ты хорошо себя вел, взяло и подарило тебе 10 вечнозеленых косарей. [Цифры прикидочные и на истину не претендуют]

Вообще, вопрос валюты всегда был для Советского государства болезненным. Настолько болезненным, что порой приводил к действиям на грани адекватности. Как, например, известная продажа из фондов Эрмитажа. Острота валютного вопроса отразилась и в литературе; при этом многие из нас, возможно, наизусть помнят соответствующие фрагменты, но не очень понимают их историческую подоплеку. 

1. «Бриллиантовый дым»

В 1920-е гг. страну охватила настоящая лихорадка по поиску сокровищ, спрятанных бежавшими «бывшими». В СССР приезжали из-за границы посланники эмигрантов, договаривались за определенный процент с оставшимися в России родственниками или бывшей прислугой и пытались вывезти ранее спрятанные ценности. ОГПУ, перехватывая на границе курьеров, едущих в СССР за кладами, активно занималось «раскопками» на подмосковных и питерских дачах. Да-да, вы не ошиблись: сокровища в ореховых стульях и «румынские» пограничнике в финале – это именно про это.

2. «Граждане, сдавайте валюту!»

С началом индустриализации золотовалютные резервы принялись скрести по всем сусекам. В т.ч. напрягать получателей валютных переводов из-за рубежа. По идее, полагалось нагибать только валютных спекулянтов, по факту же (особенно вначале) под раздачу попадали многие. В т.ч. друг Булгакова Н.Лямин. Кто-то в органах решил, что у него может быть валюта (из-за родства с крупным купеческим кланом), ну и промариновали две недели за просто так. 

Поскольку хитроделанные граждане СССР держали валюту не в матрацах, приходилось прибегать к агентурной проработке. Иначе говоря, к помощи бывшей любовницы Иды Геркулановны Ворс, которая «любезно помогла обнаружить эти бесценные, но бесцельные в руках частного лица сокровища».

Если вспомнить, валютная тема мелькает в «Мастере и Маргарите» сплошь и рядом. Аннушку приняли при попытке сбыть 10 баксов в универмаге. Бухгалтера варьете Ласточкина арестовали за валюту. Буфетчика Сокова законопатили – правда, не за валюту, а за золото. Ну и, конечно же, Николай Иванович Босой.

Кстати, поначалу советское государство пыталось мутить легальные валютные рынки. Но быстро поняло, что это не наши методы. Через год (в 1926-м) все эти уличные биржи поразгоняли, маклеров (включая самого Л.Л.Волина из наркомата финансов) пересажали, а в 1927 г. отнесли валютную спекуляцию к особо опасным преступлениям против порядка управления (правда, с щадящей санкцией в три года с конфискацией). А уже позже, в 1960-м, появится известная «бабочка» - статья 88 УК. По которой собирались судить шайку Рокотова-Файбишенко, но Никита Сергеевич настолько возбудился от наглости валютчиков, что пришлось пойти на нарушение каких только можно законностей и, по сути, включить обратную силу уголовного закона (применив к обвиняемым высшую меру социальной защиты).

Что характерно, примерно таким же «беспределом» занимался Ф.Д.Рузвельт об те же годы: изымал золото у граждан и т.п. Но Рузвельту можно, у него форма лица правильная.