Субботний отрывок — "На встречу судьбе"

Как только таверна скрылась из вида, я сняла с нас с Вороном морок, и пустила жеребца галопом сворачивая на юго-запад, туда, где сердце мира - к Кругу Камней.
Я неслась, не оборачиваясь. Лес расступался, будто признавал моё право идти этой дорогой. Ветер щекотал лицо, рассыпал волосы, слёзы жгли уголки глаз - от скорости, от ветра, от чего-то большего, что жило внутри, от предвкушения скорой встречи, от вопросов, что рождались в моей голове, "поверит ли он", "примет ли меня", "верно ли я поступаю"?!
Ворон мчался, будто и сам знал, куда ведёт путь. Мы миновали поля, речушки, холмы… и вдруг, когда горизонт окрасился розовым предзакатным светом и Круг Камней показался вдалеке — я почувствовала это.
Запах изменился. Стал сладковато-медовым, нездешним. Воздух потяжелел, как перед грозой, и я подняла голову.
Там, на одном из холмов, ко мне повернулась оленья фигура. Нет — не просто олень. Белый, как лунный свет, с золотыми рогами, он стоял неподвижно и смотрел прямо на меня. Его глаза… я не могу описать их — в них было больше понимания, чем в глазах любого существа, которое я знала. И больше памяти, чем в самых древних фолиантах.
Он не испугался звука копыт, не двинулся прочь. Напротив — сделал шаг навстречу и наклонил голову, будто признавая моё право быть здесь.
Я замерла. Ворон, почувствовав важность момента, перешел на шаг. И в этот момент я знала: я иду верной дорогой. Кто бы ни сомневался, какие бы голоса ни шептали обратное — сама земля, сама природа признаёт меня.
Когда я моргнула — оленя уже не было. Лишь дуновение ветра да облако светящейся пыльцы, парящей в воздухе, как будто от распавшейся звезды. Я тихо прошептала:
— Спасибо.
И мы снова сорвались в галоп — туда, к Кругу Камней. Я не оборачивалась. Не доезжая Сердца, свернули на еле заметную тропу к цепи гор, в народе её называют «Тропа Исчезнувших» - только достойные могут пересечь ее. Она выросла очень давно, когда народы впервые устроили бойню между собой, и прежний мир был разрушен, земля раскололась на пять континентов- государств, соединенные лишь Кругом Камней - Сердцем мира, на этом месте раньше была цитадель, которая была разрушена. Старейшина клана Луноликих (оборотней, что превращаются в волков лишь в полнолуние) рассказывал легенду, что раньше в цитадели собирались Старейшины, короли и цари всех государств, для обсуждения, или обмена информацией. А после войны там был составлен и первый пакт-соглашение о мире между расами, но земли так и оставались разделены, последнее собрание было закончено не лучшим образом, каждая раса винила другую в разрушении мира. Они не смогли прийти к единому консенсусу и разрозненность еще больше разделила существ. Люди не хотели, чтобы остальные пользовались на их землях магией, но и не разрешали пользоваться их электричеством. Так и получилось в итоге, что все рассы ушли, каждый при своем мнении, никто не хотел делиться своими секретами. Я не знала и до сих пор не понимаю до конца, для чего он рассказывал мне разные легенды наших народов. Но я благодарна ему, за то что он обучил меня основам магии, и показал тайный, самый близкий ход между нашими землями, прямо под Сердцем.
Я не сдерживала темпа. Впереди, за редким частоколом старых деревьев, уже виднелся туман, стелющийся у подножья гор. Справа маячил силуэт Круга Камней — изломанный, немой свидетель того, каким мир был до того, как мы его разрушили.
Thar'Anveth… Тропа Исчезнувших.
Те, кто однажды ступил в эти горы, исчезали. Но не просто — их словно… забирало само время, сама память. Иногда мне казалось, что они не умирали. Они становились чем-то иным. Или ничем.
Но я знала дорогу. Не потому, что помнила её — а потому, что чувствовала. Как будто магия, струящаяся под землёй, сама звала меня. Точно так же, как тогда, три года назад, когда Старейшина впервые произнёс:
— Ты идёшь туда, куда другим пути нет. И ты не спросишь, как я узнал. Потому что знаешь, что я чувствую тебя — не маску, не ложь. А свет, который ты прячешь.
Я часто вспоминала его — голос, тихий как осень, и глаза, в которых горела звёздная мудрость. Он ничего не просил. Он просто учил меня. И никогда не называл меня по имени, но каждый раз произносил:
— Та, что однажды ступит в Сердце Мира и заставит его биться.
Я долго ломала голову, почему я, и как я заставлю его биться, что в итоге я просто оставила это позади.
У гор я спешилась, это место не любит шум, здесь ветра поют свою древнюю песню. Здесь воздух и земля дрожит от напряжения магии, здесь и я отпускаю каждый раз контроль над ней, раскрывая потоки.
Ворон, каким бы он не был игривым, здесь всем видом показывает смирение, и мягко ступает по земле, низко опустив голову.
Неподалёку, у основания третьей горы, есть щель в граните, едва заметная, то потайной вход в тоннели под Сердцем, и эта сеть тоннелей объединяет земли всех народов.
Тоннель встретил меня холодом, в котором не было ни сырости, ни страха — только века. Словно сама земля, пережившая эпохи и падения королевств, взирала на меня сквозь толщу камня, запоминая каждый шаг.
Я зажгла шар света, и он вспыхнул над моей ладонью мягким синим пламенем. Эхо моего дыхания отразилось от стен. Ворон, шагал рядом тихо, не беспокоясь — понимал, куда мы идём. Я вела его за узду, и каждый его шаг звучал глухо, будто сердце спящего великана.
Под копытами пробегали знаки, вырезанные в камне — старинные руны, магические венцы, давно забытые символы. Иногда они мерцали в ответ на свет — неярко, сдержанно, словно тоннель узнавал меня, сверяясь с памятью.
Когда я в первый раз прошла здесь, мне казалось, что я просто следую за Старейшиной, подражаю его шагам. Но каждый раз, проходя здесь с Вороном без Старейшины, я чувствовала каждую линию, каждый изгиб. Эти пути были проложены не руками, а волей. И эта воля — древнее всех королевств, сильнее всех законов.
Молчание было полным. Даже дыхание Ворона казалось слишком громким.
Внезапно путь ушёл вниз, и свод тоннеля открылся над головой. Прямо над нами было Сердце - разрушенный храм, цитадель. Я остановилась. Над нами — крохотная щель в камне, и через неё струился лунный свет, здесь время тянется по иному, ты ходишь часами, днями, а то и месяцами но, выходя из тоннеля, понимаешь, что не прошло и часа. Свет касался моего лица, словно проверяя: ты ли это? ты ли идёшь туда, где встречаются живые и вечные?
Я подняла взгляд и прошептала:
— Я иду на встречу своей судьбы...
Ворон фыркнул, будто подтвердил.
Дальше — тишина.
Время перестало существовать. Мы шли долго — час, день, вечность. Иногда казалось, что в темноте мелькают силуэты — не тени, не призраки, а следы тех, кто шёл до меня. Возможно боги, сама судьба, люди, маги, да, кто угодно. Возможно… мои предки.
Я не боялась.
Где-то впереди начиналась земля драконов. Я чувствовала её приближение по тому, как дрожит воздух. Здесь, в этих тоннелях, не было границ — только воля и предназначение.
А я была готова.
Я почувствовала приближение земель драконов не глазами — кожей. Как будто воздух впереди стал гуще, горячее. В свете моего заклинания стены больше не казались серыми и ровными — они начали покрываться резьбой. Витиеватой, пылающей, словно её вырезали когтями, а не рукой.
Руны менялись. Старые фэйрийские символы остались позади, а впереди тянулся язык, который мне только предстояло понять. Я знала — это язык драконов.
Я отпустила узду, и Ворон послушно замер. Он не шелохнулся — будто понял, что мы подошли к границе другой земли.
И тогда я увидела её.
Вначале — просто тень в глубине. Потом — силуэт.
Высеченная из черного обсидиана, с золотыми прожилками — статуя дракона. Она была в коленопреклонной позе, словно замершей в вечном обете. Глаза её — два янтаря — вспыхнули, когда я приблизилась.
От этих глаз исходил жар. Не обжигающий, но осматривающий, как будто древний хранитель тоннелей лично сверял мою суть с тем, что было предначертано.
Я подошла ближе. Под лапой дракона — арка, ведущая в туман. За ней начиналась земля легенд.
Я протянула руку и коснулась обсидиана. Он был теплым. И в этот момент янтарные глаза снова вспыхнули, а арка — раскрылась, мягко, беззвучно.
Ворон сделал шаг сам — без команды. Я последовала за ним. Вышли на поверхность мы довольно быстро, словно тоннель сам подгонял меня: "скорее", "торопись", "спеши" - шептали стены.
За спиной закрылась завеса из тьмы, словно отрезая путь назад, а впереди было время свершений.