О покое, безмятежности и элементах хаоса

С момента, как захлопнулся самолётный люк, отключив наконец внутренний процессор с его вечными тревогами и планами, начались мои девять дней ленивого молчания, что наступает, когда мысли сдаются под натиском отдыха.

На сей раз весь наш план сводился к тому, чтобы бездельничать на пляже и купаться в море. Я, как неизменный распорядитель наших путешествий, привыкший расписывать дни по минутам от утренних капучино до десертов на закате, решила отказаться от программы «минимум» и поддаться ленивому течению отдыха.

Здешний воздух обладает свойствами лёгкого седативного. Он методично вымывает из головы всё, что не связано с созерцанием линии горизонта, где море сливается с небом в молочно-голубой акварели. Даже мысль о составлении списка дел кажется вульгарной суетой.

На набережной, среди кафе и сувенирных лавок, обнаружилась школа. Бедные маленькие мудрецы в коротких штанишках, вынуждены постигать теоремы, когда за окном вечное лето. Местные жители, кажется, усвоили этот урок идеально; во всём их облике читается философское принятие и некое пренебрежение: да, надо, но зачем?

А на днях милая женщина с глазами, полными коммерческого вдохновения, в красках описывала экскурсию на тридцать три! нет, сто тридцать три! водопада. «Куда ни посмотри, на водопад наткнёшься!» — вещала она. — «А ещё попадёте на самую что ни на есть настоящую адыгскую свадьбу!»

Водопады, конечно, были. Очаровательные, с голубой водой в чашах. Доступных — тринадцать. Остальные прятались в скальных цитаделях, куда не ступала нога человека без альпинистского снаряжения и изрядной доли безрассудства.

Перед водопадами нас, по традиции, поджидал неизбежный калейдоскоп дегустаций: сыр, мёд, чай, вино, чача — всё с налётом пользы и коммерции.

Романтика дороги к водопадам в кузове «Урала» измерялась лишь одной шкалой — интенсивностью, с которой тебя подбрасывало, пока мы преодолевали речное русло. «Зимой в том же кузове и тем же маршрутом возят дрова. Пока ни одно не выпало...» — таким был ответ на мой вопрос о безопасности поездки. Мы с мужем переглянусь, и решили больше не задавать «глупых» вопросов. К вечеру мы походили на выжатый лимон, а единственным желанием стал аскетичный покой, а не двухчасовое свадебное пиршество.

«Свадьба» оказалась фольклорным представлением и звуком такой сокрушительной силы, что вибрация ощущалась глубоко в груди, а в ушах не стихал звон. Мы ретировались на улицу при первой возможности, унося с собой воспоминание не о лицедействе, а о маленькой ящерке, греющейся на камне, и о тяжёлых гроздьях зелёной хурмы, обещающей сладость грядущей осенью.

Главным открытием этого отпуска оказалось вино, которого нет. Его не найти в витринах. Его делают здесь, для своих. Напиток цвета тёмного рубина, не пахнущий спиртом, а благоухающий забродившим солнцем, тёплой землёй и терпкостью виноградной кожицы. Пьётся как сок, но действует с коварной изощрённостью античного бога. И, о чудо! Наутро голова ясная, будто и не было ничего.

Апофеозом же стал завтрак в прибрежном кафе. Когда трапеза завершилась и тарелка была отставлена в сторону, к столу явилась она. Не просто насекомое, а персонифицированная наглость в чёрно-жёлтом фраке. Мои попытки вежливо указать на дверь были проигнорированы с достоинством римского патриция.

Осмотрев территорию, мадемуазель с чувством глубокого права утянула приличный (для неё) кусок скрэмбла, удалившись в ближайшее кашпо. Возвращение её было триумфальным: принявшись вылизывать шоколадный топпинг с тарелки от чизкейка, она слопала всё в радиусе своего тела. Мне оставалось лишь снять двухминутный фильм о торжестве природы над человеческим порядком. Закончив, она удалилась, оставив нас в восхищении перед этой безупречной анархией.

Этот отпуск прошёл под знаком спонтанности. Без карт и расписаний, повинуясь лишь ветру и внутреннему покою. Он был идеален именно своей неидеальностью, этими мелкими обманами и неожиданными дарами. Сувениры куплены, скоро возвращение в багряно-золотую осень. И я готова. Потому что теперь я знаю: настоящий покой можно найти только в контрасте. И иногда он приходит в обличье осы, ворующей твой завтрак.