Иллюстрации нейросети к сюжету с условным названием "Люстгауз"

Собственно, сюжет происходит отсюда.

В основном сюжет касается этих вот персонажей, но участвуют и другие действующие лица.

Перена, летописец фигурин. "Родилась", если можно так выразиться, в 1781 году... и, как знать, может быть жива и доселе.

Перена (сидит) и Гезина (лежит) в 1806 году.
Гезина, напомним, опальный демон в искусственной человекоподобной оболочке ну, грубо приблизительно что-то вроде этого, и к изображённому моменту провела 22 года в гибернации. Она едва может встать, но язвить уже может.
- Как ты одета? кто тебя причёсывал?
- Ты всё проспала. Это называется стиль ампир. Это носит жена императора Наполеона.
- Кого?.. кто это?
- О, я много должна рассказать тебе...

А запечатал Гезину мэтр Лезиус - из вполне понятных соображений, что эта фигурина может приносить только зло.

ЦИТ.:

Она встала, шурша широкими юбками. – Могу я попрощаться с белым светом? или вы хотите сделать это ночью?
– Да, сейчас.
– Тогда идём, незачем мешкать.
Солдаты сопровождали их – двое с факелами освещали путь, а двое держали на изготовку фузеи с примкнутыми штыками. Велено было – чуть что, вдруг какое непокорство или бунт, тотчас коли её. Виданное ли дело – прислужница, комнатная девица, дерзнула на Его Высочество поднять оружие, монаршую кровь пролить!.. Да за один такой умысел вешают, не то что за само деяние. Посягнувшего-то и конями мало разорвать.
Пусть только одна такая выискалась негодяйка – а что прочие фигурины? вдруг и они втайне чего умышляют? или стакнулись, заговор меж ними?.. о-о, тут держи ухо востро! Вот и мэтр, наставник принцев, допросив одну, распорядился – взять под караул и в подземелье её. Вести – глаз не спускать.
По пути она стала напевать вполголоса, и мэтр тотчас вспомнил, чья это песня.

Возьми меня, небо, в ладонях согрей.
Я стану рассветною птицей твоей,
Я песней взлечу в твой простор голубой,
Я стану звездою в дали неземной.
Я землю оставлю, я в небо уйду,
Я петь буду в райском чудесном саду.
Избавь меня, небо, от слёз и скорбей.
Возьми меня, небо, возьми поскорей!

В часовне, на пороге крипты, у ведущих в темноту ступеней она обернулась:
— Одна просьба… последняя. Даже приговорённым дозволяется… Обещаете выполнить?
— Говори, — устало вымолвил мэтр.
— Скажите Перене — пусть напишет обо мне в свою тетрадь.
— Зачем?
— Обещайте. Поклянитесь.
— Хорошо. Клянусь всем святым. Но скажи — для чего?.. Только правду, я так хочу.
— Написанное не исчезает, не умирает.
— Ты умна. Знала, чего просить.
— Я не такова, какой кажусь, — усмехнулась она, и в девичьем голосе её мэтру послышался далёкий отзвук звериного рыка.
«Может, лучше было бы… до белого пепла?» — невольно подумал он.
Но юнгер-принц приказал — «Сохранить. Покуда достоверно не доказано, что она дух из пекла — не трогать. С меня призраков в парке хватает, а то ещё демон поселится!..»
«Она не станет бродить по аллеям, плакать и вздыхать. Освободившись от плоти, она атакует тех, кого возненавидела. Одолеть её, бесплотную, будет непросто…»
«Тем более!.. и составьте меморандум, мэтр — с указанием, чтобы её прах никто не тревожил».

Проблема в том, что фигурины, насильно лишённые жизни, непременно превращались в привидения, а сами себя жизни лишившие - в чёрных птиц, и неизвестно, что хуже.

Чёрная птица

Однако в том же 1806-ом по приказу молодого короля Эмилиана были подняты из многолетнего сна и "чёрные солдаты" юнгер-принца, его дядюшки...

Эмилиан

ЦИТ.:

Осталось мне в обществе волочащего хвост Шупика ходить по склепу, снимать крышки с гробов и взывать по-церковному, будто я патер:
— Подымайтесь, погребённые тысячу лет назад, час суда настал, каждый да ответит за дела свои!
А они, мои служивые, там копошатся, кряхтят, отплёвываются, цапаются за края и сипло отвечают в лад:
— Идём, господин, все, как один! Идём, господин, все, как один!
Вымуштрованы они у меня. Солдаты как на подбор. Есть даже один парень из войска Фридриха Великого, сорб Кубаш, славянский чёрт — его шлёпнули при Кунерсдорфе. Ну и прочих хватает, чёрт дьявола краше — и мадьяр, и кроат, спаси Боже.
И денёк подходящий — Кубаш рассказывал, что когда мир делили, Михаилу архангелу выпало править мёртвыми душами. Самый наш день.

Осталось выложить изображение Руты у аэростата -

ЦИТ.:

— Принц повелел сшить воздушный шар для полёта и наполнить газом гидрогеном… горючим воздухом, — медленно заговорил мэтр. — Его разместили на берегу Лавары, между караульным постом и замком Вигилия. Ночью… позапрошлой ночью собрались испытать шар на привязи, проверить подъёмную силу. И Рута… фигурина Рута попросила посадить её в корзину. Принц Грегор резко отказал ей, он… ну, он всюду желает быть первым, а тут невиданное новшество, как можно допустить к полёту женщину, тем более такую. Они заспорили, и она имела неосторожность сослаться на француженку, которая поднялась в воздух летом в Лионе при шведском короле Густаве — мол, вот пример.
Я вспомнил — да, в прошлом году газеты сообщали, что у французских монсеньоров в моде новая блажь, взлетать в небо на воздушном пузыре. А пока я спал, там и мадам наладились летать. Такое вот распутство нравов, господа. Вдобавок и вулкан извергся — всё одно к одному, явно козни нечистого.
Тем временем мэтр продолжал:
— …и прикрикнул, что она вообще не человек, и её место в комнатах прислуги. Рута вспылила и будто кинулась бежать прочь, но вдруг выхватила пистолет у одного из провожатых принца…
— И ей никто не помешал? — осторожно спросил я, пытаясь представить, как такое небывалое могло стрястись.
Фигурина! с пистолетом!.. ну, я слышал, что их брали на охоту, для потехи давали ружьё в руки и смеялись, когда они стреляли, закрыв глаза и направляя ствол невесть куда.
— Увы. Всё произошло так неожиданно. Пока мы бросились к Его Высочеству, она взметнулась в корзину и стала рубить привязную верёвку.
— Кто-нибудь пытался остановить её?
— Шар почти сразу взлетел. Ей стреляли вслед, но я не уверен — попал ли хоть кто-то… а она пела. Пела как в самозабвении. Кажется, она не обращала внимания на стрельбу с земли…
Мэр выдохся и умолк. Я же, немного собравшись с силами, опустился на пол, пошатнулся, схватился за гроб и лишь так удержался на ногах. Надо отпиться и отъестся, прежде чем приступать к службе.
— Факел бы кинули в шар — пусть газ полыхнёт. И никуда она бы не ушла. А теперь ищи её по всей Европе. Может, она уже где-нибудь в Лапландии.
— Разослали патрули, гонцов — пока о шаре нет вестей. Она не могла далеко улететь… Мне нужны сейчас верные люди, — поднял голову мэтр; глаза его за стёклами очков смотрели решительно. — Я велел развести фигурин по разным службам и стеречь, чтоб допросить врозь — не было ли сговора… Но я подозреваю, что это было нечто сверхчувственное, как бы месмерический флюид.
— Что?..
— Вроде порчи, передающейся взглядом… джеттатура, сглаз. Всех следует испытать на злотворное присутствие. Как я раньше не задумался об этом… — с досадой вырвалось у него, и я понял, что обращается он не ко мне, а как бы в мироздание.
— Если потребуется наша помощь, мэтр Лезиус, — ответил я, — мы исполним всё, что надо. Вы заранее скажите, как с ней поступить.