Писатель, который заставил меня плакать

Посвятив часть своей жизни аналитической журналистике, я словила неприятную профдеформацию, которая до сих пор мешает мне получать истинное удовольствие от хороших текстов. "Стекло" на меня не действует. Нет, не включается скепсис, я могу сопереживать персонажам. Однако при встрече с особо "стеклянным" отрывком журналист в моей голове начинает анализировать текст. Какие приемы были использованы для создания эмоциональной палитры, грамотно ли, в меру ли. Как эволюционировала эта линия на протяжении всего сюжета, как на него повлияла. Анализ убивает эмоции. 

Но есть один писатель и есть у него один рассказ, который я помню почти наизусть и который время от времени перечитываю. И всякий раз реву. Прям вот в голос реву. Давно уже я проанализировала сам рассказ и другие произведения этого автора - и это тот случай, когда эмоция убила анализ. Я не знаю, что он со мной такое делает. 

Бориса Виана относят к модернистам. Я бы назвала его сюрреалистом. Его миры вывернуты наизнанку похлеще картин Сальвадора Дали. Причем наиболее известное его произведение - "Пена дней" - еще относительно спокойное в плане художественных выкрутасов и далеко не полностью иллюстрирует мастерство эпатажного француза. Почитайте "Осень в Пекине" и найдите там хоть одно упоминание осени или Пекина. Почитайте "Сердцедер" и потеряйте вместе с героями счет времени вообще. 

Почитайте "Мурашки" и вы больше никогда не будете спокойно воспринимать мурашки в затекших от долгой неподвижности конечностях.

Почитайте "Дохлые рыбки" и поплачьте вместе со мной. 

К конуре приближались чьи-то легкие мелкие шажки; в тусклом свете земли он разглядел нежную и пушистую зверушку. Это была его ручная зверушка, которую ему кое-как удавалось прокормить дохлыми рыбами. Зверушка залезла в конуру и прижалась к нему. Вдруг помощник спохватился и потрогал щеку. Марки уже начали сосать кровь; он с силой дернул их, чуть не закричав от боли, оторвал от щеки и выкинул из конуры. На влажной земле они доживут до завтра. Зверушка лизнула его в лицо, и он заговорил с ней, чтобы успокоиться. Он говорил тихо: патрон хотел знать, о чем он говорит сам с собой, и всюду расставил микрофоны.
   - Он мне осточертел, - прошептал помощник.
   Зверушка ласково заурчала и лизнула его нежнее.

Борис Виан, "Дохлые рыбки", 1947.