Как рождаются главы: мой творческий хаос

Знаете это чувство, когда внутри вас живет целый мир? Он не затихает ни на секунду. Он дышит, спорит, смеется и диктует свои правила. И я не зритель, а скорее дирижер этого вечного оркестра, который гремит у меня в голове. Сегодня хочу рассказать вам, как из этого хаоса рождаются новые главы моей книги.

Это начинается не с чистого листа. Чистый лист — это уже финал долгого пути. Все начинается с тихого голоса за чашкой утреннего кофе. Внезапно я слышу фразу. Совершенно обычную: «Довольно этих игр, Олимпия. Пора возвращаться домой. Ко мне» — но я точно знаю, что это говорит он, Леон. И у этой фразы такая интонация, холодная и властная, от которой по коже бегут мурашки. И всё, я уже не здесь. Я мою посуду, а сама думаю: а что он почувствовал в тот момент, когда его метка вновь начала сжимать разум Олимпии? Какая у него была цель — просто вернуть собственность или в его голосе прорвалась та самая, тщательно скрываемая ярость от потери?

И вот я уже не просто стою у раковины, я летаю в облаках, разглядывая мельчайшие детали — бронзовый блеск его глаз, в которых пляшут отсветы небесного светила, и едва заметную дрожь в пальцах, сжимающих рукоять меча. Мои домочадцы уже научились распознавать этот «отсутствующий» взгляд и одергивают меня: «Опять в своем мире? Вернись к нас!» Я улыбаюсь, возвращаюсь, но краем сознания продолжаю этот внутренний диалог.

Самое продуктивное (и одновременно мучительное) время — перед сном. Я закрываю глаза, а вместо темноты — целый кинозал. Я прокручиваю сцену за сценой. Вот они встречаются в пылающем саду Небесных гор. Как стоит Арфин? Руки сжаты в кулаки, а взгляд полон ледяной решимости, за которой скрывается тысячелетняя боль? А может, он, наоборот, беззащитен, как мальчишка Денис, который пишет в дневнике: «Снова провожал ее до дома. Стою у подъезда, как идиот, не могу вымолвить ни слова»? Что он хочет сказать и… что скажет на самом деле?

Часто герои оказываются куда упрямее, чем я предполагала. Колин со свой язвительностью и слепой преданностью всегда вносит свои коррективы, ломая все мои планы. Я представляла, что он просто молча поддержит Арфина, а он вдруг рычит: «За владыку Мрака!» — и бросается в бой, повинуясь лишь звериному инстинкту защитить своего повелителя.

После нескольких дней таких раздумий рождается «место действия». Оно приходит как награда. Сначала — эмоция, потом — персонаж, его мотивы, и только потом — пейзаж. Сперва я чувствую леденящий ужас Виктора Барсукова в подвале архива, когда на него смотрит пара бронзовых глаз, а уж потом вижу и сами стеллажи, забитые папками, и мигающую лампочку, отбрасывающую резкие тени. И вот когда пазл сложился, наступает время текста.

Я сажусь и вываливаю на страницу всё подряд. Весь этот винегрет из мыслей, диалогов и описаний. Сперва это просто поток: «Он пришел за мной. Не случайно забрел в ночной архив. Он пришел потому, что я нашел имена». Это черновик в самом чистом виде — неряшливый, эмоциональный, сырой. Я не стараюсь, я просто записываю.

Потом начинается магия превращения. Вторая читка — это работа каменщика. Я добавляю детали, уточняю, шлифую фразы. Просто «тяжелое молчание» в кабинете Барсукова становится «оглушающей тишиной, густой, как смоль, в которой слышен лишь скрип старого кресла». Третья читка — взгляд критика. Читаю уже не как автор, а как читатель: где затянуто? Где непонятно? Хватит ли этой сцены, чтобы вызвать мурашки, когда Олимпия, прикованная лентами к кровати, слышит в голове голос Леона, сладострастный и жестокий: «Всю оставшуюся жизнь ты будешь раздвигать ноги по моему приказу»? И если после этого я довольна — глава делает свой первый шаг в свет.

Но бывает и по-другому. Самый жуткий и восхитительный момент творчества. Вся глава готова, отполирована, я уже тянусь к кнопке «опубликовать», как вдруг… мой мозг преподносит подарок. Новую завязку. Такую сочную, такую идеальную, что все предыдущие построения кажутся детским лепетом. Ведь изначально Арфин просто должен был найти эликсир. А потом пришло осознание: а что, если это Леон сам даст ему пузырек? В рамках своей изощренной, унизительной игры? Чтобы купить его согласие и показать, кто здесь истинный хозяин?

И вот она, точка невозврата. Полглавы, в которые было вложено столько сил, безжалостно летят в корзину (вернее, в отдельный файлик «на всякий случай»). Начинается судорожный, но такой упоительный процесс переделки. Потому что новая идея — это как свежий ветер. Она честнее, интереснее, правильнее. Сцена в душной камере под замком, где Леон насмехается над чувствами «жалкого оленя», оказалась в тысячу раз сильнее задуманного первоначально побега. И ей нельзя не следовать.

Вот такой он, мой творческий беспорядок. Хаотичный, непредсказуемый, но бесконечно прекрасный. А как рождаются ваши идеи? Вы тоже «летаете в облаках»? Поделитесь, мне очень интересно.