Марокко

Марокканская полынь пахнет терпко и тяжело. Гораздо горше русской. Может быть, так оно и было. А может быть, это Грегори это только казалось. От злости.

Разговор заходил куда-то не туда.

Друзья не виделись два года, нет чтобы обняться, рассказать про свою жизнь, да приключения, да вина выпить... Ссора должна была вспыхнуть вот-вот.

— А вот ещё, — процедил Глеб с явным удовольствием, открыл записную книжку и громко процитировал. — "Деморализация и рабство доходит у русского народа до таких пределов, что стоит ли удивляться тому, что однажды князь Владимир приказал жителям Киева прийти на берег Днепра и принять крещение, и киевляне безропотно этому подчинились"*.

Грегори вспыхнул, чуть приподымаясь с банки, но его опередил помор.

— Ну да, как же, — спокойно согласился он с утрированно серьезным видом и тем же тоном повторил цитату слово в слово. Почти. — Деморализация и рабство доходит у польского народа до таких пределов, что стоит ли удивляться тому, что однажды князь Мешко приказал жителям Гнезно прийти на берег Гнезны и принять крещение, и гнезняне безропотно этому подчинились.

У зеймана всегда была отличная память.

Грегори коротко и зло расхохотался. Глеб вспыхнул, но смолчал. А Влас продолжил:

— Поменяй в тексте русский или польский народ на французский, князя Владимира или князя Мешко на короля Хлодвига, Киев или Гнезно на Реймс, Днепр или Гнезну на Вель... ну ты понял. Эту схему можно про крещение любого народа его правителем переделать. Хоть про венгров, хоть про шведов. Особенно если заранее принято верить в утверждение и подгонять факты под теорию. Доказательства тут излишни, сам понимаешь...

— Записал он, — проворчал Грегори. Злость проходила, и в голосе его звучала скорее насмешка и холод. — Писатель... референт...

Безобидные слова звучали как грязные ругательства.

*Фредерик Лакруа "Тайны России"