Невозможная правда

Она входит в кабинет не как пациент, а как следователь, назначивший допрос.

Ее визиты стали ритуалом, повторяющимся несколько раз в неделю, часто- невпопад.

Она требует одного: «Скажите мне всю правду о моем здоровье».

Но любая объективная правда — что анализы в норме, что картина стабильна — отвергается с ходу.

В тот день она выглядела необычайно свежо: аккуратная прическа, лёгкий макияж, яркий шарф.

Но стоило мне отметить это, как щёки её вспыхнули, а глаза наполнились обидой и слезами.

Посыпался перечень жалоб, заученный и отточенный, будто заклинание против надежды.

Она оспаривала реальность, вооружившись арсеналом собственных страданий.

Её истинный диагноз не числится в МКБ-10. 🩺

Он звучит как «глухота души».

Она не слышит слов утешения, фактов, логики — ничего, что противоречит её картине мира.

Единственная правда, которую она приемлет — это та, что выстлана из её жалоб, как из острых камней.

Семья не общается. Дом пуст. И её монологи, бесконечные и цикличные, — это не просто перечень симптомов.

Это крик в безответную пустоту, попытка доказать, что она существует, потому что болит.

Мой кабинет стал для неё исповедальней, где она требует не отпущения грехов, а подтверждения своей болезни как смысла бытия.

Мы лечим тела, но как исцелить душу, которая боится тишины и признаёт лишь язык боли?

И где та грань, за которой забота о здоровье становится единственной формой диалога с миром, даже если этот диалог разрушает все остальные мосты?