Улицы зла города добра

Город добра скрывает улицы зла - красовалось на пакгаузе у железки, грохотавшей товарняками, пассажирскими и, электричками в сторону Бугуруслана. Надпись, остроносо-очкастый упырь типа Ковекса из Маззи и диджейская вертушка. Граффити нулевых, да-да.

Поезда в основном зеленели, ливреи, красная и белое с синевой да зеленью имелись у Магнитки с Башкортостаном. Сидушки электронов пока почти везде оставались лакировано-деревянными, хотя и вперемежку с красной шкурой свежезагнанного молодого дерматина, половина составов добро смотрела круглыми глазами круглых морд рижских головных вагонов, а по пятницам с воскресеньями КбшЖД дотягивалась даже до башкирских студентов своими 12 вагонами, всегда забитыми под завязку.

Утренних рейсов, возивших домой и на работу в облцентр, хватало с избытком, как и зайцев, скакавших от контролёров с хвоста в голову и обратно. Плохое забывается быстро, а в те благословенно-спокойные нулевые года их первой половины постоять в дороге было легче двух пальцев об асфальт. Электричка вставала, дремала, дымила из щелей типа запретными сижками. Как-то, в премьеру второго Блейда, моя сестрица просидела свой билет между Тургеневкой с Кинелём, добравшись к нам уже позже кинотеатра. Случалось, чего уж.

Развмесячные электропоездки на малую родину здорово показывают тщетность бытия и неумолимость времени. Четверть века с осени двухтысячного смогли изменить сами составы, в Мск совсем, у нас редко, через раз радуя Тольятти ласточками, а Похвистнево редкой отправкой новой ЭД4. А в остальном… В остальном всё почти как прежде - бурно-серая засыпающая лесостепь с теми же самыми дачными крышами, стареющими домиками вдоль путей, обязательными чёрными кусками летнепрошедшего пожара, кое-где оставшимся забором из профлиста сине-белой расцветки той, закончившейся, КбшЖД, те же дачники с дачницами, где прореженные временем с болезнями, где украшенные новыми или углубившимися морщин ами, те же заводчане, удивительно долго катающиеся с области на Прогресс с последышами Авиакора. Рогоз у Самарки ближе и гуще возле насыпи, тётки-торговки с морожено-лимонадно-орехово-чипсово-шоколодными тележками совсем закончились и, вроде бы, даже прекратились талантливые псевдокалеки-балалаешники с баянами, песнями Цоя под расстроенные гитары и микрофоны с встроенными колонками. Правда, постоянно, а не порой, вот ведь, величественно возникают заматеревше-тяжёлые, аки дредноуты контролёрши, оставшиеся в памяти молодыми девками с точно имевшимися талиями.

Время легко разглаживает что угодно, хоть недавно сделанный фасад станции 1934 года постройки, хоть вот-вот казалось купленную ветровку деда-садовода, до жути смахивающего на папу Карло-Гринько из старо-доброго советского Буратино. У него, хочется верить, всё хорошо, крыжовник колосится, томаты вызревают гроздьями, а яблок хватит на пять плаваний "Эспаньолы" туда-обратно и, конечно же, на новогоднюю шарлотку правнукам.

Электропоезда и их пассажиры временами настоящие хранители времени, вплавленного ими в янтарь повседневность, вроде рюкзаков "Азимут", чая с дымком по-цыгански из красно-чёрных клетчатых термосов времён ГОСТ с СССР или, вот где диво-дивное, настояще-форменных бейсболок NYPD. Да, что там полицейская кепка, порой, как артефакт молодости, CD-плейеров и только-только вышедшего Грайндхауса Родригеса с Тарантино, чистый, целый, малино-желто-белый, перед глазами возникает большущий пакет Media-Markt, вот чего бойся.

Время бежит точно электричество по линиям для пантографов электричек и, понимая его скорость, хочется загадать увидеть несколько раз последователя Мичурина с лицом Станниса Баратеона, коротышку-контролёршу с тёмными короткими волосами, слепого аккордеониста и его романсы под заунывные подпевки коллеги и, чем чёрт не шутит, совсем молоденькую студентку железки, явно едущую к маме и, судя по стуку льняно-белокурой головы по стеклу, совершенно точно не выспавшуюся.Увидеть хотя бы через год. 

А, да! Хочется найти на просторах интернета хотя бы одну фотку граффити носато-очкастого диджея Ковекса с его вертушкой и теми самыми Город добра скрывает улицы зла.