Кто прочтёт абзац воскресный

Тот получит дар чудесный.

На самом деле нет.

Из начала новой главы извлечь изолированный абзац как-то не получилось, поэтому вывалю тут весь кусок:

 Так Сет и думал.

 Магия вернулась к нему, как только повозка с Рэнди и Меей скрылась за воротами, и след замело свежим снегом.

Мея так и не научилась ездить верхом, ну да оно ни к чему – полог повозки лучше укроет дикарку от посторонних взглядов.. В качестве возницы Рэнди посадил Помело – рыбак хоть и неопытен в этом деле, но ему всё сподручнее, чем однорукому командиру. И боец, опять же - кто знает, чем обернётся прогулка. В общем, хоть товарищ и собирался в спешке, всё продумал на совесть.

 Обернулся в воротах:

- Я надолго-то не прощаюсь. Покататься с девчонкой – всегда хорошо, но есть дела поважнее. Наведи тут порядок, мой господин.

 Первый раз он тогда вслух назвал его господином, и, кажется, даже всерьёз.

А Потом Сет отправился в хижину с низкой дверью, где на большой лежанке в овечьих шкурах почти потерялись два больных ребёнка. Жарко горел огонь в очаге. Лина и мать малышей, обе в платках, хлопотали вокруг детей.

 Крестьянку Сет не очень-то понимал, она говорила на грубом и бедном простонародном наречии – и потому порадовался присутствию златошвейки. Сет попросил горячей воды и развёл в медной чаше ому. Мать смотрела во все глаза диким испуганным взглядом, и вцепилась ему в рукав, когда он склонился, чтоб напоить больного. Драгоценное снадобье плеснуло через край в сырую пахучую овчину. Лина кинулась к матери с уговорами. Сет отпил из чаши напоказ, чтоб развеять всякие подозрения.

  Надо сказать, он скучал по действию омы, по её голубому огню, что заполняет разом все жилы и открывает стеклянные двери всеведения. Он берёг её остатки для особых случаев – но теперь мог вполне обойтись и без этого глотка, потому что ещё больше он скучал по могуществу, которым некогда обладал, и теперь чувствовал, как оно возвращается – медленно, но с восхитительной неотвратимостью. Эта сила тоже была опасной, и он редко пускал её в ход – но прежде она всегда оставалось при нём, сколько он себя помнил. Его теневая, глубинная сторона, которую он учился обуздывать всю свою жизнь и надеялся, что достиг некоторых успехов. Он отрекался от тьмы внутри себя – и вместе с тем обращал ту на пользу, заставлял служить, не замечая, что эти сложные отношения с магией стали основой его натуры, его характера. Без неё он меньше, чем Рэнди без руки – тот и с одной левой остаётся фехтовальщиком.

 И вот, теперь волшебном эфире расправляется паутина дополнительных тонких чувств и особых возможностей - и он наконец-то становится целым, становится магом.

 Он выставил женщин и остался с детьми наедине.

 Опустился в овчину между малышами и осмотрелся. Тесно и бедно, но, в общем-то, чисто. Лоскутная занавеска приоткрывает лаз на полати под потолком – туда поднимается тёплый воздух и там, похоже, обычно спят дети. А лежанка, скорее всего – супружеское ложе. Только где теперь отец семейства? Может, и на войне.

 Мысль о войне породила какое-то эхо, потянула взглянуть внутренним взором на то, что сейчас происходит в месте, где должны сойтись все противоборствующие силы. Может, получится что-то рассмотреть, но придётся как следует сосредоточиться.

 Но сначала – чёрная смерть.

 Он узнал её - и сразу увидел путь, каким зараза выбралась из заколоченного хозяйского дома. Увидел, как смешной круглый щенок тащит с крыльца забытую куклу.

 Дальше было довольно просто.

 Быстрее и легче, чем исцелить тогда в башне раненых таомерских ополченцев.

 И снова речь шла не только о том, чтобы починить два тщедушных тельца – он менял написанное на роду, продолжал в будущее линии судеб. Даже думать о подобном - непростительная дерзость для монаха, пусть и еретика – но сейчас он имел причину, которая всё оправдывала. Он спасал свою армию, своё дело – но спасти заодно две маленькие жизни тоже совсем неплохо.

И на десерт покажу, как Шедеврум попытался изобразить Таомеру, процветающую и погибшую:

Даже не знаю, стоит ли продолжать такие эксперименты)