Легенды в моих историях

Ян Титович Лик предложил в своем флэшмобе поделиться легендами, придуманных нами и вложенными в уста наших героев.

Я вспомнил в своих опусах три таких вставки. 

1. Рассказ "Чтобы больше не выбирать" -- в сущности, и есть легенда в обертке, объясняющей ее создание. Легенда вложена в уста сиды Немайн -- Хранительницы Правды в альтернативной Британии (да, сеттинг и некоторые персонажи моего цикла "Камбрийский апокриф" заимствованы из "Камбрии" Владимира Коваленко). Сочинена она, чтобы снять в глазах окружающих ее людей противоречие между двумя биографиями -- древней гаэльской богини и дочери восточноримского императора.

Отрывок из рассказа:

— И когда славный Кинхейддон ап Кадрод, король Кер-Кери, повел свое войско к зеленому полю, что раскинулось возле холмов Дирхама... — кажется, она и сама уже верит в придуманную за ночь легенду: во всяком случае, язык больше не пытается сопротивляться и покорно позволяет произносить слово за словом. — Я простилась с матушкой, поднялась на крыло и, следуя своему древнему обычаю, устремилась вслед за ним — чтобы вселять веру в победу храбрым и лишать силы трусов...

Черной вороной летела она над камбрийским войском, уходящим навстречу решающей битве с саксами — и вослед ей махала рукой вышедшая из своего крошечного тулмена мать. Уж как уговаривала Пресветлая Дон Неметону остаться на земле, не оборачиваться птицей!.. Не послушалась, лишь поклонилась матушке на прощание — и не ведала, что видятся они в последний раз.

Однако до бранного поля, до того, где полегли потом и сам Кинхейддон, и Кинвайл Старый, король Кер-Глоуи, и Фернвайл, король Кер-Ваддона, и бесчисленное множество простых воинов-бриттов, ей долететь так и не довелось. А послушайся она тогда матушку, пойди она с войском в обличье простой бриттки-ополченки — может, и сложилась бы иначе судьба трех королевств, не растоптали бы их саксы Хвикке и Уэссекса, не утопили бы в огне и крови, и не погибла бы вместе с Кер-Кери и сама пресветлая Дон...

Но, увы, не послушалась она тогда, поступила по-своему — и вышло всё хуже некуда. Знали саксонские жрецы, что если черная ворона сопровождает войско, хоть бриттское, хоть гаэльское, и что если не завелись в том войске трусы, способные испугаться собственной боевой песни, то не победить его нипочем. Знали и то, что воины Кинхейддона трусами уж точно не были. Вот и призвали саксы в помощь самого Вотана, а тот выслал навстречу войску двух своих во́ронов, Хугэ и Мюнэ, тех, что обычно собирали ему новости со всего света...

Она делает паузу, бросает взгляд на барда. На лице того — живейшее любопытство, вовсе не сомнение, которого она так опасалась. А ведь как трудно дался ей этот эпизод! Про верования саксов в найденных книгах не нашлось почти ничего, пришлось приспосабливать то, что знала чужая память о легендах другого, хоть и родственного саксам, народа — скандинавов.

2. Из "Этайн, дочери Хранительницы" --  легенда о трех святых, сочиненная Робином Добрым Малым и рассказанная им и храброй Орли Ни-Кашин вломившимся в заезжий дом погромщикам. Ну а я, в свою очередь, вдохновлялся старинным фильмом "Праздник святого Йоргена" и одной из историй о Тиле Уленшпигеле.

—А случилось вот что, — неторопливо продолжил Робин. — Шла одна благочестивая девушка через прибрежный луг, увидала ветлу, пристроилась отдохнуть в тени. Пристроилась да и задремала. И явились к ней во сне святой Патрик, святой Давид и святой Шор — все трое разом. А надобно сказать, была та девушка ирландкой...

Стоило Робину произнести слово «ирландка», как незваные гости загомонили.

—И тут-то ирландцы вперед всех успели! — перебил Робина высокий толстяк, стоявший позади Битека.

—А что она у саксов забыла? — выкрикнул стоявший подле толстяка рыжий парень с кривым носом.

—Как что? — Робин пожал плечами. — Будто не знаешь о целебных источниках Кер-Ваддона, благословленных самим святым Давидом?

Рыжий парень смущенно кивнул, отступил назад.

—Так во́т, — продолжил Робин. — Потому, должно быть, и заговорил с ней именно святой Патрик, покровитель гаэлов. И объявил он той девушке, что надлежит ей отправиться в Думнонию и передать тамошним бриттам слова вразумления. Потому что возгордились думнонцы своей победой непомерно и позабыли, что не в одиночку изгоняли они язычников-саксов на восток! А ведь благочестивый воин Кэррадок был перенесен к ним волею Господней с берегов Туи, а ведь Мэйрион-освободительница явилась из болот Аннона, а ведь леди Хранительница пришла на Придайн из полых холмов Коннахта! А ведь с морского побережья не раз приходили бриттам на подмогу славные сыны и дочери гаэльских кланов И Лахан и Дал Каш. Так говорил святой Патрик, а святые Шор и Давид стояли рядом и сокрушенно качали головами. А когда та девица пробудилась ото сна, тотчас же у ветлы обломилась большая ветвь, и прямо из дерева явился к ней сам святой Шор — как ему и подобает, в доспехе и при оружии...

3. Тоже из "Этайн, дочери Хранительницы" -- легенда об уходе Робина Доброго Малого и его жены Мэйрион-озерной на Авалон Прямым путем. Создана сидой Этайн (Танькой) по велению ее души в память о Робине и навеяна хорошо знакомыми ей толкиновскими мотивами.

В следующий миг Танька ощутила сгустившееся вокруг нее напряженное внимание. Казалось, все люди в доме повернулись к ней, смотрели на нее, ждали ее слов.

– Выслушайте меня, пожалуйста! – продолжила она. – Да неважно, кем был Робин по рождению! Важно совсем другое – каким он был. Знаете что рассказывает об Авалоне наше старинное предание?!

Господин Эрк вдруг вздрогнул. Затем он резко повернул голову к Таньке, блеснул глазами.

– Старинное предание? Леди, вы говорите о какой-то легенде сидов?

– Можно сказать и так, господин Эрк, – торопливо ответила Танька. – Мне эту легенду поведала мама, а сама она узнала ее от своего учителя.

Господин Эрк кивнул и тут же приоткрыл рот, явно намереваясь спросить что-то еще, но опомнившаяся к этому времени Гвен дернула его за рукав, как расшалившегося ребенка.

– Эркиг, пожалей леди: она едва жива! – шепнула она тихо, но вполне разборчиво.

– Нет-нет, – воскликнула Танька. – Мне совсем не трудно, госпожа Гвен! 

Та растерянно кивнула и, ничего больше не сказав, медленно опустилась на скамейку.

– Так во́т... – начала рассказ Танька. – Когда-то в давние времена на далеком западном острове стоял город, звавшийся Аваллонэ. Сам остров, конечно, тоже имел название, но какое-то другое... – на мгновение Танька запнулась, но быстро собралась духом и уверенно продолжила: – А рядом с тем островом лежала огромная, куда больше Придайна, земля, которую наш народ называл Аман. Предание говорит, что и Аман, и остров возле него были в те времена поистине благословенным землями. Жившие там сиды не знали ни голода, ни болезней. Войн они тоже почти не знали. Но потом смертные люди, жившие по другую сторону моря, сделали одну очень большую глупость...

Танька вновь запнулась. Рассказывать историю одурманенного врагом правителя людей, решившего завоевать бессмертие, она все-таки не хотела: не ко времени. Пришлось немножко подумать – и выход все-таки отыскался.

– В общем, люди пошли на сидов войной, – продолжила Танька рассказ, выбросив лишние подробности. – И тогда Господь в ответ скрыл от людей и Аман, и остров с городом Аваллонэ...

– Так что́, путь туда открыт теперь только сидам? – перебила вдруг Нуала.

– Нет-нет, – поспешно мотнула головой Танька. – Людям тоже. Самым достойным, по особому Господнему благоволению. Этот путь называют еще Прямым, потому что увидеть его способен лишь тот, у кого праведна жизнь и чисты помыслы.

– Верно, – подтвердил вдруг господин Лэри. – Если этот остров звался Тир-На-Ног, то святой Брендан, сказывают, дотуда все-таки добрался.

– То, что я вам рассказала, – всего лишь предание. Время, конечно, могло его сильно исказить, – подумав, на всякий случай уточнила Танька.

– Филиды говорят, что за всяким преданием стоит правда, – снова вмешался господин Лэри. Господин Эрк сначала чуть усмехнулся, однако, подумав, согласно кивнул.

– Пожалуй, это верно, – медленно произнес он. – Магистр Пиран, мой учитель, говаривал когда-то: даже если Плавт и верил, что сам царапает стилом по доске, на самом деле его рукой водила Талия. А музы – они такие, праздными выдумками баловаться не станут. Только вот Мэйрион – кто поверит, что ее пустили на Авалон? Вот уж кого я бы не назвал теперь ни праведной, ни чистой помыслами!

– Эркиг!.. – укоризненно воскликнула Гвен. – Да много ли кто запомнил Мэйрион такой вот безумной старухой? Вся Думнония знала ее совсем другой! И вот что, Эркиг... Я, конечно, богословию не обучена, но думаю так: за одну только победу над саксами Господь простит ей все прегрешения!

Разговор между Гвен и господином Эрком продолжался еще долго. В него вмешивался иногда господин Лэри, в него вставили по словечку Орли и Санни – и все они вспоминали Робина: как тот подшучивал над жадными ротозеями, как наказывал освиневших чиновников, как выручал попавших в беду достойных людей. Приоткрыв рот от восторга, самозабвенно внимала этим историям Нуала. Со сдержанным, но все-таки искренним любопытством прислушивались к ним оба рыцаря-скрибона. Больше всех, похоже, удивлялась рассказам о Робине леди Эмлин – правда, чтобы это заметить, ее следовало очень хорошо знать. Между тем истории то сменяли одна другую, то сливались воедино, то переплетались в причудливое ажурное кружево, и из всего этого рождалась новая легенда – о Робине-сиде, о Робине-волшебнике, о Робине-герое.