Хэллоуинская сказка, почти 18+

В нашем прекрасном тёмном фэнтези встречаются и знакомые сюжеты.

Выложим сказочные мотивы в честь флешмоба от БэнгБэнг: https://author.today/post/723315

Про спящую красавицу, для начала:

Мороз опечатал мои уста, потом их обжёг огонь, и я открыла глаза. Безымянные пятна света и тени сложились в лицо, склонившееся надо мной, дерзкое и открытое — но и готовность отпрянуть была на этом лице. Бархатный берет украшали перья и вышитая золотом корона.

— Кто ты?

Его вопрос повторило множество гаснущих отголосков, и он проводил их взглядом.

Я села. Бескрайние ряды колонн и стрельчатые своды. Обширные витражи на глазах наливались кровью, выкрашивая в алый белые перья и белый плащ незнакомца. Он ничего не замечал, сражённый моей красотой.

Да, моя шея вновь обрела гладкость сверкающей юной кожи. И я была прекрасна в своём атласном гробу, в застывшем прибое кружев, с волосами, перевитыми жемчугами и лилиями. Вокруг теснилось столько цветов, будто кто-то срезал всё подчистую в неведомом, спящем хрустальным сном волшебном саду.

Под шорох юбок я выбралась из гроба и вброд спустилась с горы цветов. Да, я медлила с ответом, но лишь потому, что сама не была в нём уверена.

— А ты, как вижу, прекрасный принц. Откуда ты взялся? 

— Охотился и заблудился. Мне никогда не приходилось слышать о храме в этом лесу... Ведь это колдовство привело меня сюда?

— Не могу сказать. Ты нашёл меня...

— В гробу, с отделённой от туловища головою. В створках чудовищной раны белели позвонки...

— Что было дальше?

Он выглядел смущённым:

— Говорю тебе, я был как околдованный. Я и сейчас будто сплю. Я примерил твоё кольцо. Я поцеловал твои губы. И что-то произошло. Всё не так вокруг.

Сама собой открылась входная дверь, впустив поток алого света. Я взяла принца за руку и повела за порог, уже догадываясь о ждущем его потрясении.

Вместо глухой стены леса мы увидели багровую равнину, сплошь застланную тяжёлыми тучами всех оттенков адского пламени. Ибо таковы здешние закаты. Закаты невидимого солнца, отгороженного клубящимся навесом облаков, словно бы в напоминание о том, что изначально этот мир был тюрьмой. А ночью здесь никто не видит звёзд.

Я взглянула принцу в лицо и заговорила с ним очень мягко:

— Полагаю, я просто должна была встретить тебя здесь, раз ты для чего-то понадобился Князю. И теперь будет правильным тебя к нему проводить.

— Князю?

— Да. Князю этого мира.

А вот предыстория, и это уже небезызвестный Крысолов:

Наутро Саад была разбужена стражей и арестована за нападение на молодых людей. Старик бесследно исчез, оставив за собой лишь ворох неправдоподобных слухов, поэтому перед судом предстала одна Саад. Проведённое расследование позволило добавить к обвинению колдовство и наведение чар.

Одно удивляло. Никто не сомневался, что девушка виновата — о чрезвычайно порочном образе жизни говорили свидетели и красноречиво свидетельствовали находки при обыске: записочки со стихами, похожими на заклинания, скляночки с подозрительными порошками и снадобьями. Само обстоятельство, что без помощи магии девица, пусть и в сопровождении старца, не смогла бы так изувечить двух крепких молодых людей, представлялось бесспорным. Кроме того, нож, вынутый из спины Марека, оказался ритуальным ножом тайной секты демонопоклонников, испещрённым призывами к Князю Тьмы. И всё же орден Матери Воздаяния Лекс отказался судить свою изгнанную сестру. Разбирательство было светским.

Впрочем, одна из сестёр явилась на суд.

— Она невиновна, — сказала монахиня, сцепив перед собой пальцы рук в широких рукавах из грубой колючей шерсти, — пусть не так, как вы можете вообразить. Кто прольёт невинную кровь, сам будет проклят — такова справедливость Господа нашего Адомерти. Отпустите её — или ждите беды.

И беда пришла. В час, когда осуждённой и приговорённой девушке отрубили на площади голову, город затопили полчища крыс. Никто не знал, откуда взялось такое множество, казалось, сама земля извергает из себя эту мерзость. Крысы сожрали всё, что смогли найти. Запасы зерна, канаты в порту, бочки с вином, ткани в лавках, дети в колыбелях — ничему и никому не было пощады. И они принесли чуму. Смерть в те дни бесстыдно ходила по улицам, не пряча своё лицо.

На девятый день к поседевшим от ужаса отцам обезлюдевшего города явился сомнительного вида молодой чужестранец. Лицо его казалось ещё бледнее из-за чёрной повязки на глазах. На белой коже насмешливо горел ярко-красный рот.

— Вы отдадите мне её записи. Все, до последнего клочка. А я спасу ваш гнусный городишко от полного запустения.

— Что?

— Избавлю вас от зверья! И сниму проклятье. Больше мне ничего не надо, для меня это дело семейное. Окажу услугу брату.

Чужестранец вышел из города с двумя мешками. В одном шелестела бумага, из другого время от времени тяжело падали крупные вишнёвые капли. Стражники у городских ворот, оторопев, шарахнулись в сторону, когда мнимый слепой поймал ладонью одну из капель и с интересом лизнул языком.

— Ох, непорядок. Ну и худое же дело вы учинили. Девятый день, а кровь-то всё сочится. Да и личико такое свежее — хоть целуй. Хороший у вас палач. Быстрый. Даже поморщиться не успела.

И легко зашагал по дороге.

Обернулся. Тряхнул мешками:

— Да, коли вздумаете вернуть своё добро, ищите в Ашеронском лесу, рядом с озером. Там оно в сохранности будет.

Крупные вишнёвые капли отмечали дорогу, ведущую в Ашеронский лес. Вслед за незнакомцем потянулось из города и сгинуло в лесах всё несметное крысиное поголовье.

Впрочем, Золушка тоже имеется, это уже в третьей части:

  Дальше последовало быстрое движение, суть которого мало кто уловил – громыхнули шипы и ленты, разверзлась и захлопнулась исполинская пасть. Пасть могла бы разом сгрести половину собравшихся – но нет – лишь посыпались обломки ограждения, - и на краю площадки появилась новая человеческая фигура. Каким образом змей успел её изрыгнуть, и при этом поставить на ноги – никто толком не понял. Но теперь на фоне тёмной драконьей шкуры внезапной жемчужиной сияла девушка в белом платье.

 Жемчуг был вплетён в её светлые волосы, украшал богатый наряд, сплошь расшитый шёлком и серебром. Кружева, точно пена прибоя, сбегали по тонкому стану. Она казалась принцессой из старой сказки – одежду такого покроя носили сто лет назад.

 А в её лицо Энтреа смотрел как в зеркало – и даже он оказался захвачен сочетанием невинности и опасности в этой необыкновенной ни на что не похожей юной красоте.

 Вот, значит, как.

 Что ж, женское платье – тоже сила, этого не отнять. Он, например, не подумал как-то себя украсить. Но он оказался здесь первым, а это большое дело.

 Впрочем, выход сестрицы был, безусловно, эффектней.

 И ещё это платье.

 Оно будто говорило о чём-то принцу, на ему одному доступном языке.

 И тогда Энтреа вдруг понял.

 «Как ты похож на неё» - вот что сказал ему Ченан, вот что поведал ангел в доме другого ангела. Странная, дважды мёртвая женщина прочно впечаталась в память принца. Причудливым выдалось у него первое любовное переживание, тут ничего не поделать. Но как девчонке удалось угадать? Где она подсмотрела тот образ, который теперь присвоила? Значит ли это, что есть у неё возможности, о которых он понятия не имеет?

 Девушка сделала шаг вперёд и пошатнулась. Запуталась в длинной юбке? Да она еле стоит на ногах, того и гляди потеряет равновесие. Всплеснула руками в поисках опоры – и принц бросился ей на помощь.

 Сестрица успела сделать ещё пару шагов и упала прямо в объятия Ченана – похоже, и вправду совсем без сил. Тот опустился с ней на колено, удерживая за плечи, пытаясь что-то увидеть в кукольном бледном лице.

 Змей пошевелился.

 Девушка взмахнула ресницами:

 - Велите дать мне другое платье, мой принц. От этого скоро ничего не останется. Развеется на ветру, - и в изнеможении закрыла глаза.

 Потеряв сознание, Фран уже не могла поддерживать иллюзию – и роскошный наряд на глазах начал таять, распадаться на части, исчезать, словно морская пена на нагретом солнцем песке. По каменным плитам запрыгали бусины. Ветер обрывал и уносил клочья кружев, лепестки цветов из рассыпавшейся причёски, лоскуты легчайшей нижней рубашки.

 Когда один из таких клочков пролетал рядом, Энтреа удалось его поймать, что немало его озадачило – всё же ткань волшебного платья не была чистой видимостью. Она почти сразу растаяла в его руках – однако некоторое время ощущалась вполне материальной.

 Громыхнул, ворочаясь, змей. А потом огромное тело фантастическим мощным рывком взмыло отвесно вверх – словно струя гигантского водомёта, словно луч отражённого света, вставший от земли до небес – и скрылось, пропало в сомкнувшихся облаках.

 Чернокудрый приятель принца судорожно расстёгивал бархатные пуговицы своей коричневой куртки. Очень по-рыцарски с его стороны. На девице не осталось почти ничего – когда принц поднялся на ноги, она лежала в его руках нагая, как русалка. Энтреа даже восхитился спектаклем – разыграно как по нотам. Вот же маленькая дрянь – она сделала всё, чтобы перетянуть на себя внимание.

 И ведь прелестна. Бесчувственное тело – нежное, розовое, текучее – словно вокруг не мороз, а лебяжьи перины.

 После того, как на Фран накинули куртку, Ченан поднял глаза. Обвёл взглядом двор, ошеломлённый народ по сторонам, следы разрушений.

 - Что ж, милости просим. Надеюсь, вам тут понравится. Рад приветствовать, господа. Впрочем, мы вас оставим. Придётся подумать, что теперь со всем этим делать.