Прокрастинация, писательский блок и свежий воскресный отрывок

Конкурсный роман «Албасты» я пишу так, будто пазл собираю целую вечность. Есть история мира и персонажей, глоссарий, иллюстрации, синопсисы глав, некоторые сцены и диалоги. Все это лежит в заметках, периодически дополняется, но нет ни одной цельной главы. Это прокрастинация? Или писательский блок? Или все вместе?

У меня даже такая схема есть, хотя обычно обхожусь даже без таблицы. А может, я еще недостаточно познакомилась с этим миром, чтобы начать писать?

По традиции, воскресный отрывок из кыргызского фэнтези «Албасты».

Придавленный к земле коленом жнеца, Каныбек, лежа на животе, мог видеть только как это, когда-то внушающее ужас, почти трехметровое чудовище склонило патлатую голову на грудь, в которой зияла огромная дыра. Албасты в недоумении посмотрела на Каныбека, будто спрашивая: «Это и правда случилось?»

Молодой жнец, стоявший у нее за спиной, тихо засмеялся и сделал шаг в сторону. В его руке клубился комок черного дыма, временами бликующий вкраплениями голубоватых блесток. Прикоснувшись губами к черной сфере, жнец отстранился, и из нее потянулась тонкая струйка серого дыма. Он будто пил этот дым. Прямо как капкара, что бродили за несчастными людьми, которых Каныбек так хотел защитить.

Каныбек дернулся изо всех сил, но не смог вырваться из цепких пальцев, заломивших его руки за спину. На глаза навернулись слезы. Сморгнув их, он в ужасе увидел, как его Албасты уменьшилась в два раза. На мгновенье он решил, что демоница упала на колени. Ее волосы внезапно начали светлеть, а вместо безротой маски проявилось лицо.

В нескольких метрах от него стояла прекрасная девушка с огненными волосами до колен. Потрепанное белое платье едва прикрывало ее колени и предплечья. Белая кожа, измазанная сажей будто светилась в сумерках. Янтарные глаза сверкали желтыми огоньками на бледном лице. Неужели это и есть ее истинный облик?

Она протянула к нему тонкие руки с серыми пальцами и Каныбек снова рванулся, но на этот раз его никто не держал. Он вскочил и в несколько шагов очутился рядом с ней. Замерев прямо перед ее протянутыми ладонями, он понял насколько она маленькая — едва ему по плечо. Помедлив несколько секунд, глядя в золотые глаза, он сгреб ее в объятия и почувствовал всю девичью хрупкость, что скрывалась под безобразным демоническим обликом. Зарывшись лицом в пушистые рыжие кудри, сжимая худенькие плечи, Каныбек всхлипывая прошептал:

— Теперь моя очередь тебя защищать… мама.

— Как трогательно. Человек полюбил чудовище! — раздался за спиной насмешливый голос старшего периште. — Но ты ошибаешься, она не нуждается в твоей защите. Эти глаза вызывали ужас на лицах великих правителей. Эти уши слышали, как матери оплакивают своих задушенных во сне детей. Под ногами этого существа города рассыпались в пыль. Эти руки убивали наших братьев!

Красивое лицо жнеца исказила гримаса боли вперемежку с ненавистью, глаза сверкали золотым огнем.

Каныбек отстранился и посмотрел на зияющую меж ключиц албасты черную дыру. В ужасе глянув на молодого жнеца, он понял, что тот вырвал ее душу.

Шар, переливающийся голубыми искорками в руках жнеца, посветлел и албасты вдруг осела. Каныбек подхватил ее под локти и рухнул вместе с ней на колени. Съежившись, она тряслась и судорожно вдыхала разреженный воздух, пахнущий грозой. Рот ее то и дело открывался, но она издавала только свистящие звуки, похожие на хрипы.

Заглянув в глаза Каныбеку, демоница увидела стоявшие в них тяжелые слезы. За последние десять лет эти глаза смотрели на нее только с непроницаемым выражением. Не было в них ни страха, ни грусти, ни сожалений. Теперь же они глядели с такой невыносимой болью, что материнское сердце готово было разорваться. Она так хотела, чтобы из этих чернильных глаз больше никогда не текли слезы бессилья и боли. Он слишком много уже потерял!

— Мама, — всхлипнув, он снова прижал к себе ее безвольное тельце, вдыхая запах раскаленного на солнце песка. — Не оставляй меня!

— Смотри, — торжественно произнес голос за спиной. — Пусть жизнь ее была уродливой, но умирает она так же красиво, как и все существа Улуу-Башат.

Сфера в руках молодого жнеца расплылась серебристым облачком, которое медленно поднимаясь, растворилось в воздухе. Каныбек готов был поклясться, что слышал тихий перезвон откуда-то сверху. 

Тело албасты в его руках сделалось невесомым и тоже начало рассыпаться. Серые хлопья пепла осыпались на его руки и колени, и подхваченные порывом ветра разметались по песку. Не осталось ничего.

— А теперь, парень, настал твой черед, — невозмутимо сказал молодой жнец и шагнул к Каныбеку.

Не в силах даже пошевелиться, будто придавленный каменной глыбой, Каныбек смотрел на свои руки, безвольно лежащие на коленях и видел как капли слез размывают черный пепел, скатываясь по ладоням.

Он пришел в себя только когда тяжелая рука легла на его плечо и резкий толчок в грудь опрокинул на спину. Над ним стоял старший периште с дымной сферой в руках. Она клубилась переливаясь голубым светом, как всполохами молний в грозовой туче. Жнец прикоснулся к ней губами и черная струйка потянулась за ними, когда тот отстранился. Каныбек понял, что руках жнеца была его душа.