Однажды 21

Павел Иванович:

– Николая Васильевич, вы зачем второй том "Мертвых душ" сожгли?

Николай Васильевич:

– Энтропия, батенька, рассеял труд по площади для скорейшего растиражирования его идеи.

Павел Иванович:

– Какой идеи.

Николай Васильевич:

– Идеи вашего бессмертия, Павел Иванович.

Павел Иванович:

– Нуу, вот, я – бессмертен, но, насколько я понимаю, за счет укоренившегося моего образа из первого тома в умах ныне живущих. Не?

Николай Васильевич:

– Не. Прочтение первого тома "Мертвых душ" обеспечивает вдумчивому читателю путешествие в альтернативное прошлое, а до сих пор сохраняющаяся интрига от непрочтения второго тома, почти гарантирует рефлексию читателя по поводу:"А что же там Гоголь написал? А может так, а может сяк?" Таким образом, второй том зажил собственной жизнью, независимо от меня, ежедневно пополняясь вариантами фанфиков...

Павел Иванович:

– Вы обмолвились об альтернативном прошлом...почему альтернативном?

Николай Васильевич:

– Открою вам страшную тайну, Павел Иванович...вы – вымышленный персонаж.

Павел Иванович(потрясенно вытаращив глаза):

– Но,. , но, почему я этого не ощущаю?

Николай Васильевич(хихикнув):

– Второй том, господин Чичиков, сожженный второй том. О живом человеке принято судить по его словам и поступкам, где слова – частный случай поступков, но это в корне неверный подход. Большую часть своей жизни человек не поступает "так, или сяк", а стоит перед выбором правильного поступка – анализирует, сомневается, взвешивает все "за" и "против", вновь перебирает варианты, пытается изобрести новые – это и есть настоящая, бОльшая часть жизни каждого человека. У вас никогда не было плоти, Павел Иванович, но алгоритм вашей мыслительной деятельности я подробно описал в первом томе. Настолько подробно, что вам уже не требуется личный мозг, чтобы спроектированные мной паттерны вашего сознания укоренились в коллективном бессознательном читателей. Вы мыслите, вы существуете не в мозге – куске мяса, но в поле вероятности споров читателей о вас. Причем, заметьте, дебаты о ваших поступках ведутся не только как обсуждение чего-то, случившегося в альтернативном прошлом, но и проецируются на будущее, и вы здесь, сейчас, все еще со мною – мыслите, сомневаетесь, выбираете, живете совокупными усилиями множества читателей, воображающих себе:"А что же Гоголь там в сожженном втором томе написал?" Вы не статичный литературный труп, Чичиков, про мнимые свершения которого можно говорить только в прошлом, вы – динамично развивающаяся мыслительныя матрица, которая расползлась не по отдельному мозгу живого носителя Сознания, но пребывающая в поле взаимодействия множества умов, с многочисленными вариациями, и даже поступками, которые настолько разные, что дробят ваше Сознание, отправляя его частички по различным версиям альтернативного будущего. Вы, Чичиков – живое доказательство теории Мультивселенной Хью Эверетта...

Чичиков(задумчиво):

– Блять! Но, позвольте, Николай Васильевич, рефлексируют о втором томе "Мертвых душ" многие поколения читателей, но всякий раз отталкиваются от последних событий первого тома. Так что же это: читатель, может статься, читает первый том на МКС, а фантазируя о моих действиях в томе втором, все одно сажает меня в бричку девятнадцатого века...

Николай Васильевич:

– Я лишь сказал, что вы живы, и вовсе не говорил, что будет легко, Павел Иванович. А насчет брички, посмотрите фильм "День Сурка" – оочень рекомендую...