Текст, за который меня не одобрят ни CNN, ни Первый канал

Сверхдержавы – это когда у страны официальная религия «мы великие», а настоящий бог – конвейер по перемалыванию людей. Всё остальное уже нюансы оформления: где-то это мраморный фасад, где-то ржавая балка, где-то флаг с орлом, где-то с серпом и молотом. Суть одна и та же: боль, кровь, смерть, сверху – парад, снизу – статистика. СССР тут не какой-то уникальный демон, а честный участник общего фестиваля. Просто у него был свой стиль. Англия грабила чужие колонии, США строили империю на рабском труде негров и костях индейцев, а советский проект изящно сэкономил на логистике и организовал колонию прямо внутри себя. Никаких длинных морских переходов: вот тебе деревня, вот тебе раскулачивание, вот тебе стройка века, вот тебе лагерь. Удобно, мобильно, всегда под рукой.

Сталинская модель выглядит особенно «успешной» как раз потому, что она была честно мобилизационной, без лицемерных соплей. Тут не играли в «свободу, демократию и права человека», тут играли в «мы отстали на сто лет, и если не догоним – нас сомнут». И дальше логика простая, как табуретка: либо танки и заводы, либо тебя делят, бомбят и режут. В такой системе никто не спрашивает, как ты относишься к правам личности. Личность идёт в план по мясу.

По факту у Сталина «получилось» ровно потому, что ему позволяли делать то, что другие обычно стесняются оформлять официально. Террор, голод, лагеря, принудительный труд, выжимание деревни до состояния скелета, приоритет пушек над ботинками – всё это не побочка, а движок модели. Из нищей, неграмотной, полураспавшейся империи за пару десятилетий слепили тяжёлую индустриальную державу, способную воевать на равных с лучшей военной машиной Европы и потом выйти в ядерный клуб. Да, это реальный рывок. Да, это «экономическое чудо». Только это чудо построено на том, что людей использовали как одноразовый ресурс. Уголь, сталь, лес, человек – всё в одной строчке баланса.

То, что позднее советское руководство до сих пор вызывает у одних священный трепет, а у других нервный смешок, – прямое наследие именно этого старта. Страна получила индустрию, науку, кадры, космос и ядерный щит. И одновременно получила систему, в которой честная обратная связь смертельно опасна, инициатива наказуема, а план важнее реальности. В тридцатые это работает за счёт страха и энтузиазма выживших. В семидесятые превращается в общенациональный театр: все делают вид, что работают, все делают вид, что верят.

При этом: Запад весь такой же. Просто там трупы аккуратно раскидали по карте. Лондон красив, да. Только за его красотой стоят опиумные войны, Индия, где голод и «неповиновение» душили без особого стеснения, Африка, где людей и ресурсы вычерпывали ведрами. Британский гражданин постепенно получает права, пенсии, профсоюзы и парламент, а индийский крестьянин получает голод, палку и «цивилизационную миссию». Очень гуманная схема, если смотреть строго из центра империи.

США – та же песня, только с другим саундтреком. Рабство, плантации, геноцид коренных народов, сегрегация, потом – экспорт демократии с бомбардировками по расписанию. Фетишизация свободы поверх очень конкретной истории, где свобода одних очень долго обеспечивалась несвободой других. И только когда технология и экономика позволяют уже не держать людей в цепях физически, появляются разговоры о всеобщих правах. Такой интересный «внезапный гуманизм», совпадающий с тем моментом, когда старая форма эксплуатации становится просто невыгодной.

СССР в этой галерее не белее и не чернее. Просто он не разделял мир на «ядро с правами» и «периферия без прав». У него почти вся территория работала как внутренняя колония. Запад выносил самое грязное насилие за пределы своих столиц, а СССР бил по своим – от деревни до элит. В итоге западный обыватель мог честно ощущать себя «носителем цивилизации», не видя, как живут те, кто платит за его витрину. Советский обыватель был одновременно и ресурсом, и бенефициаром, и заложником. Отсюда и такая сложная смесь ностальгии, ненависти, гордости и стыда в любом разговоре о Союзе.

Справедливости ради, выбор у всех этих проектов был не такой роскошный, как любят рассказывать в учебниках моральной философии. Когда ты сидишь с сохой, без электричества, без промышленности, а у соседа уже артиллерия, авиация, заводы и колониальные ресурсы, у тебя действительно мало способов «догнать мягко и гуманно». Любая страна, которая резко рвётся из отсталости в статус игрока, упирается в один и тот же вопрос: кого мы превращаем в топливо. Одни строят сверхдержаву на рабском труде порабощённых африканцев и их потомков, и крови аборигенов, другие – на собственных крестьянах и политзаключённых. География и дизайн риторики разные, математика одинаковая.

Да, теоретически можно было бы с нынешними технологиями учёта, аналитики и пониманием ошибок XX века сделать более умный вариант. Цифровое планирование вместо Госплана вслепую, гибрид «мощное государство + рынок + соцгарантии», нормальную обратную связь, осознанные реформы без истерики и расстрельных списков. Но у любой системы есть предел честности. Чтобы это заработало, нужна элита, которая готова признавать свои провалы, делиться властью и деньгами, открывать данные и давать людям чуть больше свободы, чем удобно для контроля. На этом этапе фантазия обычно заканчивается.

Капитализм тоже не волшебный выход. Просто версия, где вместо прямой дубинки – длинная цепочка от дешёвого труда в Китае и Индии до твоего смартфона. Формально никто никого не держит в цепях, люди «могут выбирать», практически – миллионы впахивают за копейки в условиях, от которых глянцевые отчёты акционеров аккуратно отворачиваются. Рабство никуда не делось, оно просто сменило интерфейс. Был кнут – стало «у вас нет подходящей квалификации», были цепи – стала ипотека, кредиты и страх слететь с социальной лестницы.

И когда вы читаете эту статью, сидя в тёплой комнате, а где-то там собирают видяхи и чипы на износ, это не ваша личная вина. Но это и не «нейтральный фон прогресса». Это та же самая логика сверхдержавного мира, только вычищенная от прямых криков. Мы всё ещё живём внутри конструкции, где одни получают доступ к высоким технологиям, а другие платят за это здоровьем и жизнью. Просто сейчас это называется «глобальная экономика» и «оптимизация издержек».

В итоге все эти споры о том, кто чудовищнее – Сталин, британские колониалисты или американские рабовладельцы, – сами по себе немного фальшивы. Это не бой святого с дьяволом, это сравнение разных разновидностей одной и той же болезни. Где-то она маскируется под благополучие и парламентаризм, где-то под «классовую справедливость», где-то под «миссию демократии». Форма разная, диагноз один: ради силы и величия всегда находится кто-то, чью жизнь можно потратить «во благо».

И да: я не знаю ни одной сверхдержавы, которая выросла без крови. Египет, Рим, Англия, США, Россия, СССР – список меняются, паттерн повторяется. Сверхдержава – это не про мораль, это про концентрацию ресурсов и способности к насилию. Всё остальное, от гимнов до школьных уроков истории, нужно только для того, чтобы человек, который живёт на фундаменте из чужой боли, мог смотреть в зеркало и не плеваться каждый день.

Вот такое у человечества хобби: строить империи на костях, а потом через пару поколений спорить, какой именно тип костей был «менее стыдный».