"Ты ответишь за поруганную честь!"

Это "заметки на полях" мемуаров Исаака Халатикова. Халатников - это тот, к которому были обращены последние слова умирающего Ландау: "Спаси меня, Халат". 

1. Исаак пишет, что как-то на симпозиуме в Италии был в гостях у князя М., на его вилле на берегу Адриатического моря. И несколько раз повторяет, что князь был очень доброжелателен и говорил мягким голосом.  

   Если бы у меня была вилла на побережье Адриатического моря, то я бы тоже был очень доброжелательным человеком и говорил мягким голосом. Это точно. 

2. Как известно, физики шутят. Я прочитал множество воспоминаний о физиках, но юмора, не то что уровня Жванецкого, а даже уровня Задорнова там не узрел. За одним исключением, от которого, если честно, то не мог сдержать смеха (сдавленного).  
   Итак. Симпозиум, естественно в Букуриани, молодые Халатников и его друган, будущий нобелевец Абрикосов. В промтоварной лавке в Букуриани как-то увидели "фиолетовые женские рейтузы 60-го размера". Купили. И к там же купили самый большой кухонный нож. Потом снабдили это запиской на грузинском языке: "Ты ответишь за поруганную честь!" и подложили на дно чемодана Аркадию Мигдалу (академику). По возвращению в Москву жена Мигдала обаружила все это. За переводом пошли к поэту Михаилу Светлову. Его жена, грузинская княжна, перевела записку: "Ты ответишь за поруганную честь". Что было дальше - Халатников умалчивает. Да и не узнал он, скорее всего, что там было на самом деле. 

3. Тем, кто пишет об СССР. Из той же книги: 

   "Институт в 70-е годы представлял собой одну семью, где каждый знал секреты каждого, и мы не очень страдали от на­шей изоляции [Институт теоретической физики в Черноголовке] . Препринты приходили регулярно, а сотрудни­ки, ездившие за границу, привозили последние научные ново­сти. 

    Часто в Черноголовке мы устраивали вечеринки. Водка тек­ла рекой, было много танцев, флирта, иногда заканчивавше­гося мелкими потасовками. Мы были молоды, талантливы, беспечны и свободны. Я никогда не был так свободен в моей жизни с тех пор.

   Когда я приехал в большой и реальный мир, где я живу сейчас, я понял, что никто не может жить, не неся тяжелый груз обязанностей, а тогда, в золотые 70-е, мы почти не имели обязанностей, а груз ответственности нес Халат. Деньги игра­ли для нас незначительную роль, никто не имел денег по со­временным масштабам, но все удовольствия жизни были до­ступны, по крайней мере, так нам казалось.
    Я ощущаю потерю этого сумасшедшего счастливого време­ни? Да. Это время ушло и никогда не вернется».